– Почему он должен был рассказывать о тебе? – не понял Громов и распахнул дверь своей квартиры. – Думаешь, ты особенная для него?

Мои губы сложились в трубочку и издали обескураженное «О-о».

– Да, представь себе, – фыркнула и пришла в просторную светлую прихожую.

– Чушь, – отчего-то раздражённо огрызнулся Громов и хлопнул дверью. – Особенной для него была Ангелина, а откуда ты взялась, вообще не понятно.

Жалобно состроила бровки домиком и произнесла притворно сочувственно.

– О, бедный мальчик, ты ревнуешь? Не переживай, я не претендую и уступлю Андрея тебе при необходимости.

Громов поражённо застыл и спустя несколько секунд рыкнул:

– Да при чём тут Андрей вообще и ревность? Ты запутала меня.

– Ты сам запутался, – улыбнулась и похлопала парня по плечу. – Давай чаю, что ли, выпьем, пока Покровского ждём. Где тут в этом ледяном дворце кухня?

– Там, – сдавшись, Громов махнул рукой и стал разуваться.

Сняв обувь, я проследовала в указанном направлении.

Раньше я часто испытывала ревность по отношению к брату, особенно в детстве, когда он уже начал встречаться с девчонками. Мне хотелось занимать самое важное место в его жизни, но разлука научила меня смирению, в конце концов, я повзрослела и сейчас слова Громова не задели меня, как могли бы.

Я лишь желала брату счастья, и это было самым главным для меня. И ещё найти в этой квартире аптечку, чтобы помочь одному гаду обработать губу. Вот хам, так бы и прибила…

Кухня была достаточно просторной, чтобы в ней могло уместиться сорок танцующих индусов и столько же слонов. Шкафы сверкали белизной и хромом, а по количеству электроприборов кухня запросто могла соревноваться с каким-нибудь магазином бытовой техники.

Обогнула волнообразную барную стойку, едва не запнулась о высокий стул и задумчиво уставилась на кофемашину.

– А чайник в этом доме есть?

– Просто кипяток она тоже наливает, – раздалось насмешливое над ухом.

Вздрогнула, а этот нарушитель чужого спокойствия обошёл меня и вытащил из бокового отсека кофемашины картонный одноразовый стакан.

– Для гостей, – улыбнулся и налил кипяток. Выбрал из пятидесяти сортов чая пакетик с бергамотом, даже не спросив меня, и собрался открыть.

– Ты не слишком вежливый и гостеприимный, да? – поинтересовалась скептически. – Одноразовые стаканы, серьёзно? Может, и посуда одноразовая?

– Может, – усмехнулся Громов. – А может, я болен чем-то очень заразным и моя посудомоечная машина плохо справляется со своей задачей, а? А может, гости чем-то больны?

– Да ты шизик, – передёрнулась и забрала из рук парня пакетик с чаем. – Я пью только молочный улун, а это, оставь себе.

– Какие мы привереды, – покривлялся он и убрал чай обратно в коробку. – А руки ты мыла?

Закатила глаза и отправилась искать ванную комнату, благо она находилась рядом, а то точно бы заблудилась.

Ванная не уступала ни размерами, ни дороговизной. Зеркала и подсветка просто ошеломляли. Хотя, у нас ремонт не хуже, да и размеры квартиры впечатляют, но всё же не настолько. Заглянула в джакузи, прошлась взглядом по полочкам с баночками, но не обнаружила никаких признаков обитания женщины в этом сверкающем дворце. Похоже, про маму Громов соврал, она живёт не с ним.

Со смаком вымыла руки и вернулась в кухню. Мажор разлил чай по нормальным чашкам, видимо из одного набора и тоже предназначенного для гостей, и даже достал вазочку с шоколадными конфетами. Линдо… моими любимыми.

Парень выглядел измученно. На лице ссадина, ранка на губе запеклась, несколько костяшек на пальцах сбиты. Он сидел на высоком стуле, откинувшись на мягкую спинку и головой прислонялся к стене бледно-голубого оттенка.

– Где у тебя аптечка? – спросила, встав напротив.

Громов неопределённо махнул рукой.

– У тебя что-то болит? Коршунов и его придурки ничего не успели сделать?

– Ты должен не обо мне переживать, – покачала головой и села на соседний стул. – Ты заступился за меня, на камерах это будет видно, но нас всё равно отчитают. Могут сообщить родителям об инциденте.

Громов отлепился от стены и уставился на меня снисходительным взглядом.

– Какая же ты мелкая и смешная, – усмехнулся добродушно и протянул конфетку.

Недовольно скривилась и из принципа не стала брать. Пошёл он… то же мне, большой мальчик.

– Как хочешь, – Громов пожал плечами, развернул конфету и положил в рот. Вот ведь сладкоежка!.. – С Коршуновым не всё так просто. Его отчим влиятельный человек, дело скорее всего замнут, но как бы нас виноватыми не сделали.

Я поперхнулась чаем. Громов заботливо постучал меня между лапоток и протянул салфетку. Задумчиво помешал ложкой свой чай и спросил:

– А староста с которым ты носишься, он…

– Единоутробный брат Коршунова, – вымолвила сипло, едва откашлявшись и вытерла выступившие на глаза слёзы.

– Ты такая сентиментальная, – поддел это гад и вытер слезинку с моей щеки. Правда тут же получил по руке и был награждён моим свирепым взглядом. – Воу-воу, полегче! – хохотнул, примирительно поднимая руки. – Я лишь хотел помочь.

– Себе помоги, – огрызнулась сердито. – Где аптечка? Дай мне её уже, наконец.

– Как пожелаете, мой Телепузик, – рассмеялся ненормальный и достал из ящика прозрачный пластиковый чемоданчик. Положил передо мной на стол и сел обратно, подперев голову кулаком.

Раскрыла аптечку, нашла антисептик, вату и поманила Громова пальцем.

– Иди ко мне, дитя моё, я тебе песенку спою.

Парень усмехнулся, а в тёмных бездонных глазах плясами озорные искорки. Не устану на него залипать…

Смочила ватный стерильный диск и прижала к пострадавшей губе парня. Он поморщился, но не издал ни звука. Тихонько подула, убирая излишки запёкшейся крови, ещё раз обработала и занялась ссадиной на скуле.

– Наверное, будет небольшой синяк, – констатировала, внимательно разглядывая левую сторону лица Громова.

– Мне казалось, ты должна пахнуть детской присыпкой, а ты пахнешь женственно… – бесстрастно произнёс этот бессовестный, пробуждая во мне неистовый гнев.

– Детской присыпкой, значит? – прошипела угрожающе. – Мне восемнадцать давно! Убью… – и потянулась к его шее.

Парень рассмеялся, перехватывая мои руки за запястья, а я внезапно повалилась вперёд и оказалась висящей на нём.

– Сейчас упаду… – пискнула испуганно. Прямо к ногам самовлюблённого психопата.

Громов резко дёрнул меня за руки вверх, подсадил под попу и усадил к себе на колени. Обескураженно переглянулись, кажется, оба не понимая, как это вышло вообще.