Облегчив душу, перекрестившись у двери, и совсем уж собравшись уходить, Степан повернул голову и увидел Надежду.

Надя зашла в храм случайно, помянуть мать — благо что оказалась в тот день недалеко от Елоховской. Ее удивило, что в будний день кроме «хромых и убогих» пришли помолиться двое мужчин, по виду успешных и не бедных. Один из них, тот, что худощавее и угрюмее, показался ей знакомым — точно, на похоронах Василия видела.

«Он смотрит на меня. Видно, тоже узнал. Подойти — не подойти?» — Надя не решалась двинуться с места. Вдруг этот худощавый, дернув напарника за рукав, стремительно направился к выходу.

Вечером, набрав Настин номер, Надя поведала подруге о встрече в храме. К удивлению Нади, Анастасия так сильно заинтересовалась происшедшим, что предложила собраться у нее как можно скорее. Надя чувствовала, что это было не любопытство. «Что-то происходит, — думала Надежда. — Я сама виновата: дела, дела, не до подробных расспросов. А ведь что-то происходит, я чувствую».

Утром, придя на работу, Надя, как обычно, сняла сапоги, сунула ноги в рабочие, растоптанные туфли, сделала шаг и поняла, что туфли свое отслужили, пора выбрасывать. «В чем же мне сегодня работать? — подумала Надя. — Кажется, в кладовке лежат какие-то. Пусть старые, зато целые». Открыв кладовку, Надя включила свет, нашла туфли — ничего, выглядят прилично, и, совсем уж собираясь закрыть кладовку, увидела портфель.

«Унесу-ка я домой этот раритет», — подумала Надя, проводя рукой по портфелю. На пальцах отпечатались серые следы пыли. Надя засмотрелась на грязные ладони и не заметила вошедшую помощницу.

— Надежда Петровна, давно хотела спросить, это чье?

Кукольный ротик скривился в сторону портфеля так брезгливо, что Наде захотелось этот портфель тут же выбросить.

— Ничье, — огрызнулась Надя, — старые бумаги, захвачу домой, — разберусь. А ты — работай. Рабочий день начался.

Надя тщательно вымыла руки. Влажной тряпкой протерла портфель и еще раз вымыла руки. Медленно, стараясь не растерять возникшее вдруг предчувствие, Надя присела и задумалась. Воспоминания повернули ее в сторону того злополучного дня. Что-то не давало ей покоя. Мысленно прокрутив все события утра, когда она наткнулась на портфель, Надя поняла причину беспокойства. Это — тень, мелькнувшая в проеме. Очертания тени были ей знакомы. То есть принадлежали знакомому ей человеку. Кому?

Надя напряженно вспоминала, кто же из знакомых мелькнул в том проеме и так назойливо вошел в сознание?

Устав от насилия над памятью, Надя взяла портфель и решительно направилась к двери. Спустя минуту зазвонил мобильник. Настя просила приехать к ней. Просила настойчиво, повторив несколько раз, что надо собраться всем — и Лена приедет, и Карина, так что отказы не принимаются, в чем есть, с чем есть — так и приходи. Прямо сейчас.

Надя вздохнула, посмотрела на портфель и снова засунула его в кладовку.

Спустя час она звонила в дверь Анастасии.

— Сама заварила кашу и сама же опаздываешь, — Лена, сидя напротив часов, следила за стрелками, убеждаясь в раздражающей непунктуальности подруг.

Карина, всего на десять минут приехав позже Елены, молчала и старалась не раздувать напряжение. Что за характер у этой Ленки, ведь не на поезд опаздываем — могла бы и не заметить.

— Короче, мне угрожают, и я в опасности, — Настя решительно посмотрела на подруг и остановила взгляд на Надежде. — Что этот Степик делал в соборе? Грехи замаливал или по мою душу благословение ходил получать? С кем, говоришь, он там свечки ставил? Ты почему так Васькину куртку рассматриваешь? Я не буду трогать его вещи, пока не пройдет сорок дней. Где он бросил ее тогда, — пусть там и лежит.

Надя очнулась от оцепенения:

— У тебя есть что-нибудь в холодильнике? Я с работы, да и девчонки поели бы.

Не дожидаясь ответа, пошла в кухню, открыла холодильник и стала придумывать, что бы смастерить сейчас к столу побыстрее и поаппетитней.

Выложив на середину блюда несколько оставшихся ложек салата, вскрыла мясную и колбасную нарезки. Аккуратно, двумя хороводами ровные куски копченого мяса и колбасы обрисовали холмик салата, придав большому блюду праздничный вид. Еще в холодильнике нашлась отварная картошка, пучок укропа, почти нетронутая курица и кусок засохшего сыра. А на столе в целлофановом пакете лежало много-много хлеба. «Да, трудно думать о калориях в нашей суматошной жизни», — Надя вздохнула и принялась хозяйничать. На сковородке уже растаял кусок сливочного масла, обжаривались ровные кубики картошки, на другой сковороде покрылась корочкой курица. Обмакнув куски хлеба в молоко с растопленным сливочным маслом, Надя посыпала их натертым сыром и укропом, — получился целый противень горячих бутербродов. Духовка раскалилась, минут семь — и готово. Надя радостно блюдо за блюдом передавала Елене, и та торжественно относила еду в гостиную.

— Надька, ты супер! — Карина восхищенно поправляла принесенные Анастасией тарелки, незаметно протирая приборы, завершала сервировку сидя, боясь потревожить стихшую на сегодня боль в боку.

— Последнее время Василий носил эту куртку? — Надя еще сама не понимала, почему так интересна куртка, почему куртка кажется ей отдаленно знакомой и почему так важно узнать, в ней ли Василий ходил этой зимой?

— Ну, в этой… кажется. А что? У него есть еще две куртки и дубленка. Показать? Хочешь для Юрки? Бери, только после сорока дней.

«Ее не исправят ни жизнь, ни испытания», — Надя опять углубилась в поиски ответов на вопрос, почему ей так интересна куртка?

— Так кто тебе все-таки угрожает? — Надя хотела увести разговор к событию, из-за которого они так внепланово собрались.

— Ты была на похоронах? Помнишь такого хмурого, высокого, короче, чужого?

— По-моему, его Степаном зовут. Да, «Степик» — так его водитель окликнул, когда тот в дверях замешкался, — Лена вспомнила, что в автобусе незнакомец сразу сошелся с водителем, который никак не мог раскурить сигарету — у того зажигалка не работала, а старый спичечный коробок намок, и Степик, не меняя сумрачного выражения лица, выручил водителя. Попросту подарил водителю свою зажигалку.

— А ты видела, как этот Степик говорил со мной? Не видела? Да он же напугал меня еще там, на кладбище. Потом домой ко мне заявился, — считает, что мой Василий ему задолжал что-то. Слава Богу, Каринка дала напрокат своего знакомого. И все бы хорошо, да ты, Надежда, опять подтвердила закон, что «если кажется, — все хорошо, значит, о чем-то не знаем».

— Погоди, погоди со своим законом. Я-то чем тебя озадачила? Ну, увидела двух мужиков в церкви. Ну, узнала в одном из них Степана. Дальше что?

— А вторым кто был? — Карину что-то кольнуло. Неясная догадка настойчиво требовала или подтверждения, или опровержения, — постарайся описать второго поподробнее. Очень нужно.

— Так, второй… Волосы светлые. Нет, светло-пепельные. Шапку держал в руках, — церковь, все-таки. Высокий. Не столько высокий, сколько худой. Может, поэтому и кажется высоким. Да, ямочки у него на щеках. Такие милые ямочки. У куртки был расстегнут воротник, поэтому я заметила серо-синий свитер. Еще подумала: к глазам подходит.