— Ну, к вечеру узнаем.

— Вечеру? — Айла засмеялась, чисто и звонко, как девица, а не королева ассасинов. — Нам полтора дня ещё до него плыть!

Слабость ударила в колени, Ролан вцепился в фальшборт, нервно сглотнул. Что за ужас там творится, если он уже видит шторм?! Как вообще возможно пройти на ту сторону?

— Страшно? — С улыбкой спросила Тень.

— А тебе нет? — Огрызнулся Ролан.

— Нет, конечно. Я ведь в любой миг могу уйти на материк.

— Хорошо тебе.

— А то! Обладать мистическими способностями вообще великолепно. Попробуй, советую.

Великая Тень засмеялась и, не дав ответить, удалилась. Ролан проводил тяжёлым взглядом, обернулся на шторм и нервно сглотнул. Это тебе не вести армию в бой, не сражаться с чудищами… даже не попытка убить богоподобного отца. На горизонте беснуется неумолимая Смерть. Стихия, что не заметит, как раскрошит галеоны.

***

Ночью горизонт впереди пылает холодно-голубым светом, а небо над ним затянуто светящейся зелёным дымкой. Ролан с запозданием понял, что ветер не просто попутный, он несётся туда, увлекая за собой верхний слой воды. Скоро они достигнут точки невозврата и тогда останется только ждать.

Бледный, как привидение, Сайрус выбрался на палубу под свет звёзд и Большой луны. В движениях самурая нет плавности, только болезненная дёрганность. Зашитый бок зажимает ладонью, но лицо… гримаса яростной решимости. Квинтэссенция стальной воли, смешанная с агонией.

Ролан шагнул придержать, но Сайрус отмахнулся и опустился на лавку. Повернулся, вперив взгляд в сияющий Шторм.

— Вот какого… я такой невезучий? — Пробормотал брат, кривясь и стискивая шов.

— Раны, — ответил Ролан, пожимая плечами, — случались даже с отцом. Мать говорила, что когда он покидал дворец главного жреца, то был с головы до ног в крови, своей и чужой.

— Какие раны? — Пробормотал Сайрус, ткнул пальцем в бок, зашипел, вскинул голову, скалясь, как безумец. — Эта царапина? Пустяк…

— Эм… тогда в чём невезение?

— Я жив.

— Э… — Протянул Ролан, силясь найти слова, но мысли, как холодным ветров вынесло.

Сайрус откинулся на фальшборт, поднял взгляд к россыпи звёзд и простонал.

— Я сражался против конницы даймё, воевал с горными кланами, высаживался под ливнем стрел! Но всё ещё жив!

— Это ведь хорошо.

— Нет! Жизнь так коротка и ничтожна… что уйти надо в блеске славы! На пике сил.

Сайрус умолк, лицо разгладилось, а ветер сдвинул влажные волосы со лба. Серые глаза тусклы, как ни разу неполированный меч. Грудь мерно вздымается, раздуваются и опадают крылья носа.

— Понимаешь… — Начал младший брат, по-прежнему не глядя на Ролана. — Когда я был мал, умер друг отца, старый-престарый самурай. Я его видел до этого… Гордый, сухой, с сильным взглядом и огромными ладонями. Каждое движение — Смерть!

Голос наполнился детским восхищением и восторгом. Ролан встал рядом, опёрся поясницей о фальшборт. Сайрус с трудом растянул уголки губ, в тусклом свете сверкнули зубы.

— Настоящий воин. Вот только… его забыли через год. Будто его и не было. Замок ушёл наследнику, а тот отдал своему сыну. Понимаешь, всего год и крестьяне не могли даже имени вспомнить. Я так не хочу… не хочу! Пусть меня запомнят за деяния! Молодого, полного сил! А не забудут дряхлым стариком! Ты меня понимаешь?

— Нет.

Сайрус медленно повернулся, воззрился на брата рыбьим взглядом. Ролан с неуверенностью откашлялся в кулак, добавил:

— Недавно, всего год тому, я бы поддержал тебя. Слава, это всё для мужчины… но не сейчас. Я гнался за подвигами, но едва не расшиб лоб. А люди, что слушали меня… расшибли. Слава ничего не значит. Никакая. Мёртвым всё едино.

Сайрус откинул волосы за спину, криво усмехнулся, шумно выдохнул носом.

— Просто ты слаб.

— Что?

— Ты слаб. — Повторил Сайрус и глаза засверкали заточенной сталью. — Нерешителен, неспособен на риск. Ты ведомый.

— Что? — Повторил Ролан, сбитый с толку переменой в тоне разговора.

Сайрус с натугой поднялся, шагнул к брату и опустил ладонь на плечо. В этот момент он показался выше и шире в плечах, а сам Ролан ужался. Да и сам себя ощутил крошечным.

— Ты ведом. — Повторил Сайрус. — Твой риск идёт не от храбрости, а от дурости.

Пальцы сдавили плечо с такой силой, что ногти продавили ткань и погрузились в плоть. Сайрус придвинулся, подавляя Ролана, как физически, так и морально.

— Что ты совершил, потому что сам так захотел? Твои мышцы сильнее моих, твои раны затягиваются на глазах, но ты неизмеримо слабее меня или отца.

— Это ещё почему? — Прорычал Ролан, чувствуя странное пощипывание в уголках глаз и не понимая, что вообще происходит.

— Потому, что мы — Люди. А ты, инструмент.

Сайрус отпустил плечо, широко улыбнулся и похлопал по щеке. Отступил и сказал:

— Попробуй пожить своей жизнью. А потом можешь рассуждать о ценности славы. Тогда, возможно, я с тобой соглашусь.

Когда он ушёл, Ролан сгорбился и рухнул на лавку. Погрузился в мысли, совершенно не замечая женского силуэта, по-кошачьи устроившегося на мачте.

Глава 17

Молния размером с горный хребет протянулась вдоль горизонта, прошивая столбы смерчей. Оглушительно треснуло и сияющий корень потянул по тучам тонкие отростки. Ролан накрыл уши, пережидая чудовищный грохот. Гул смерчей сливается в жуткую какофонию, перемежающуюся раскатами грома. Вспышки молний освещают бурлящее море на тысячи кабельтов. Хотя… какое это уже море? Океан!

Четыре корабля идут против бокового ветра, лавируя под острыми углами. Бледные матросы смотрят на Извечный Шторм, бормоча молитвы морским богам и демонам. Сайрус прислонился к мачте и глядит на исполинские столбы смерчей исподлобья. Лицо бледное, как натёртое мелом, волосы на лбу перехвачены белой лентой. В центре краснеет пятно крови с тонкими «лучами». Рядом стоит Великая Тень, но парень на неё даже не косится.

«Ты инструмент». Ролан прикрыл глаза и едва переборол желание отвернуться от брата. Больно признавать, но он и так это знает. Все его достижения, не более чем побочный результат чужих целей. Да и сам он был рождён лишь для убийства отца… что делает его непросто инструментом, а бесполезным инструментом. Он как молоток, которым колют дрова! Мрачная ирония.

Ролан сжал кулак, пальцы сомкнулись на фальшборте. Дерево жалобно затрещало, промялось, как сырая глина. Стоящий рядом матрос недоумённо покосился на источник звука, побледнел и торопливо отошёл.

Ролан сжал челюсти до боли и солоноватого привкуса крови. Чего он действительно хочет? Быть с Лу. Что может для этого сделать? Хоть что-то из того, что уже не задумала красноволосая бестия.

— Там зазор!

Крик вперёдсмотрящего прокатился над палубой, едва различимый в буйстве стихии. Сайрус и Ролан встрепенулись, подняли взгляды на