На мне голубые сатиновые брючки и маленький облегающий свитер с таким декольте, что сиськи едва не выпрыгивают за борт. Я прохаживаюсь взад-вперед у дверей с мыслью: «Пусть они уже притащатся сюда, эти господа, мы для них все приготовили!» Многие уже поинтересовались, сколько стоит провести время со мной. Я была полна решимости как следует подзаработать, и тут – кого я вижу на углу улицы? О, день обещает быть удачным! Кажется, у меня появился шанс сорвать джекпот!

– Эй, Мария, от тебя глаз не оторвать! Хочется запрыгнуть на тебя прямо здесь!

Я охотно смеюсь.

– Скажи пожалуйста, Барри! Это будет прыжок в высоту или в длину?

– Какая разница, главное – попрыгать с тобой.

– Тогда заходи скорее.

Я закрываю дверь и веду Барри с его шестом к себе. Минут пять мы разогреваемся, и шест значительно удлиняется. Барри говорит:

– Так сойдет?

– Я без твоего шеста сегодня не останусь.

Я хотела воспользоваться им по полной, я дала себе слово, потому что Вимпи опять изменил мне, да еще потом скверно со мной обошелся. Я сделала ему ручкой.

Барри умел заниматься сексом, как никто, и я дала себе волю. Истинное наслаждение – да к тому же мне за это заплатят! У Барри было потрясающее тело, просто мечта. Мы наслаждались друг другом.

Наконец мы спустились с небес на землю.

– Мария, это было что-то! – выдохнул Барри. – Спасибо. Может, ты еще хочешь?

– Хотеть-то я хочу, Барри, но долг зовет. На хлеб у меня есть, теперь надо на масло заработать.

– Усек. Ладно, я пойду.

Барри поцеловал меня и сказал:

– Тебе сейчас придется довольствоваться этим.

Люди обычно неправильно все понимают. В Валлене не только трахаются, но порой и занимаются любовью. Да, мы зарабатываем на жизнь, раздвигая ноги, но мы не бесчувственные деревяшки. Впрочем, какая разница, если твой дружок обманывает тебя, выманивая все деньги, которые ты зарабатываешь…

Мартина, 2011

Он проходит в комнату тяжелым шагом. Знакомы мы уже лет двадцать. Он длинный, костлявый и узкий, как рельса.

– Все потихоньку, Мария?

– Да, все хорошо.

Он бросает рубашку на спинку стула и решительно подступает ко мне. Дылде фонарщику кажется, что ему по-прежнему двадцать. Но надо сказать, его штуковина весьма впечатляющая, и он талдычит о ней все время.

– О да, здоровяк, он такой же, как и прежде, – соглашаюсь я.

Такой же, да не совсем… Его член опускается. Похоже на барабанную палочку, которая падает на барабан с глухим трагическим «бум».

– Что ж, похоже, нам потребуется больше времени, но ведь у нас весь день впереди. Ты платишь, и мы никуда не торопимся.

– Да, я бы остался подольше…

Он вытаскивает кошелек и накидывает мне сверх.

– Теперь ложись обратно в кровать.

Фонарщик вытягивается во всю свою длину и спрашивает:

– Как он тебе?

– Он великолепен, ты ведь сам знаешь. Когда станет достаточно твердым, я запрыгну сверху.

– Я сейчас кончу от одной мысли. А он красивый, да?

– Он потрясающий, твой петушок.

– Достаточно твердый?

– Первое место по твердости! Сейчас уж нам друг друга не миновать.

Его член, к счастью, действительно достаточно увеличился и встал.

– Ну, давай, я готов. Покажи все, на что способна.

Член воинственно торчит, но вдруг снова обмякает.

Фонарщик в недоумении смотрит на это дело.

– Что ж это такое?

– Не знаю. Просто сходи завтра к доктору, может, тебя починят.

Фонарщик бормочет что-то невнятное, потом оживляется и смотрит на меня прояснившимся взглядом:

– А если нет, я просто попрошу у него виагры.

Луиза, 1966

В субботу днем я удачно сходила на рынок Альберт Кейп и купила отличные овощи для супа. Вернулась домой, быстро выгрузила покупки в холодильник и собралась ехать на работу. Опля – и я уже в трамвае на пути в бордель. Короткая славная прогулка от остановки до дверей заведения, и я готова приступать.

– Привет!

– Привет, девчонки! Вы все сегодня остаетесь поработать подольше, да?

– В смысле, Лу?

– В том смысле, что на вашем месте я бы запаслась презервативами. У нас сегодня не что иное, как вторая суббота марта, а значит – быть Молчаливой Процессии. Католики празднуют годовщину Чуда об Амстердаме, и вся толпа верующих потянется через Валлен. Процессия начнется в Хелигевеге, потом пройдет через Спуй, Ньивендейк, Вармоестраат, затем – Нес, Аудезейтс Форбургвал и мимо девочек из квартала «красных фонарей» к церкви Ауде-Керк. И представьте себе – все это тысячи мужчин!

– Твоя правда, Лу. В том году я поработала сверхурочно и здорово набила кошелек!

– А я что говорю, Алида! Раскинем тут сети.

День выдался серым и хмурым. Тучи то и дело цедили мелкий холодный дождь. Несмотря на непогоду, в квартале уже собралась толпа.

– Эй, Лу, а что это Мартина запаздывает?

– Она на дне рождения, но должна вот-вот прийти.

В этот момент перед нами тормозит такси, оттуда выпрыгивает Грет, а мужик рядом с водителем ругает ее на чем свет стоит. Грет яростно кричит, что больше не желает его видеть, и что есть силы хлопает дверью.

– Привет, девочки, как вы?

– Отлично. А что такое с Ричардом?

– Ох, этот придурок мне осточертел. Пусть катится куда подальше, а я себе устрою каникулы.

– Правильно! – кричим мы хором.

– Грет, не упусти мужиков сегодня вечером. Мы ждем Молчаливую Процессию!