– Я не ношу нижнее белье.

Бекки открыла рот от удивления и почувствовала, как ее щеки покрываются румянцем. Дрю рассмеялся, поставив ее в неловкое положение.

– Ну, и как поживают твои чувства теперь? – спросил он.

– Отлично, – пропищала Бекки.

Они оба понимали, что это ложь. Дрю опять рассмеялся.

– Давай, – позвал он ее, стряхивая капли воды с волос, – поплывем к тем скалам наперегонки.

– Это глупо. У меня нет ни одного шанса на победу.

– Знаю, – с дьявольской ухмылкой сказал он.

– Тогда я поплыву первой.

– Отлично.

– С большим отрывом.

– Пойдет. Крикнешь, когда мне начинать плыть.

Бекки поплыла к скалам.

Когда ей показалось, что он уже не сможет ее догнать, она крикнула:

– Плыви!

Бекки услышала, как Дрю приближается к ней. Она стала грести сильнее. Он схватил ее за ногу!

– Эй! – Она ушла под воду.

Он отпустил ее ногу. Когда она всплыла из-под воды, он появился рядом с ней и коснулся скалы.

– Ты сжульничал! – возмутилась Бекки.

– Сама смошенничала! Разве я не дал тебе фору?

– Кого это ты назвал мошенницей? – Она плеснула в него водой.

Он плеснул в нее. И начался бой. Танду был прав. Ей надо было забыть свой страх.

Глядя на Дрю, она внезапно поняла, что ее страх не связан с утоплением. Она боялась привязанности к другому человеку, а боль была лишь частью этого страха.

Бекки поняла, что она много пропускает в этой жизни, как и он. Но сейчас лицо Дрю освещала озорная улыбка, казалось, он забыл обо всем на свете и просто радовался жизни. Она поняла, что Танду был прав, говоря о тяжелой ноше, которую несет Дрю.

Сейчас, играя с ней в воде, он на время сбросил с себя эту ношу. И она была этому рада. Рада, что позвала его поплавать.

Как же она хотела знать, какая ноша его угнетает. Неужели Дрю отдал больше, чем мог себе позволить? Он казался невероятно сильным. Но опять же можно ли бросить вызов своей силе? Хотела бы она знать, откроется ли он ей когда-нибудь. Хотя после того, как он выплеснул ей в лицо, а она взялась за преследование, все мысли спутались.

Через полчаса они порядком устали и поплыли к берегу. Как Дрю и предсказывал, стало на удивление холодно, а ее волосы и белье были мокрыми. Бекки постаралась быстрее одеться, но эта задача оказалась сложнее, чем она думала. Наконец, вся ее одежда была на ней, хотя мокрое белье тут же проступило под рубашкой и брюками. Бекки повернулась к Дрю.

Он натянул рубашку на мокрую грудь и начал укладывать вещи для пикника обратно в корзину.

– Пора идти, – сказала она. – Я чувствую себя виноватой.

– Опять слышу речь монахини, – поддразнил он. – Мне тоже пора. Моя команда прибывает завтра утром. Я хочу получить разрешение на работу. Ты плохо на меня влияешь, сестра Инглиш.

– Для тебя я – сестра Симона.

Казалось, Дрю не собирается уходить. Как и она.

– Я очень отстала от плана, – призналась Бекки. – Не ожидала пробыть здесь так долго. Если я сейчас пойду в кабинет, то, вероятно, еще успею сделать несколько важных телефонных звонков. Как ты думаешь, сейчас в Нью-Йорке который час?

– Смотри, что я нашел.

Он когда-нибудь сможет просто отвечать на поставленный вопрос?

Он порылся в корзинке для пикника и вытащил оттуда две маленькие баночки, которые, по всей видимости, были наполнены клубникой со сливками.

– Что это? – Вопрос о времени в Нью-Йорке внезапно перестал ее интересовать.

– Видимо, наш десерт.

Она облизнула губы. Он пристально следил за ее губами, а потом отвел глаза.

– Думаю, небольшой десерт нам не помешает, – ответила она.

Ее голос звучал задорно, но в то же время был низким и соблазнительным.

– Просто садись на песок, – предложил он. – Мы набросим на плечи плед для пикника. Будем лакомиться десертом и смотреть на закат. Еще каких-то полчаса.

Неужели она собиралась сидеть плечом к плечу с ним под одним пледом и вкушать десерт, любуясь закатом? Это превосходило все ее ожидания. Подобные романтические сцены нередко встречались в книгах. Время в Нью-Йорке и другие планы и обязанности медленно уходили на второй план, как будто титры в конце фильма.

Бекки послушно опустилась на песок. Дрю поднял плед и аккуратно набросил его ей на плечи, потом сел на песок рядом с ней и накинул часть пледа на себя. Его плечо было теплым и сильным. Их руки соприкасались. Недавняя прохлада тут же забылась.

Дрю снял крышку с одной из банок и подал ей ложку.

– Ты когда-нибудь была на Гавайях? – Он принялся за вторую баночку.

– Нет, никогда не была. А ты?

– Я работал там. Они похожи на эту местность: тот же климат, море растительности и захватывающие дух красоты. На закате жизнь останавливается. Даже если горят сроки, ты все равно останавливаешься на мгновение и любуешься заходящим солнцем. Замирает на это мгновение все живое, даже природа. Вокруг воцаряется тишина. Это глубочайшая благодарность, которую я когда-либо испытывал. Ощущение ценности этой жизни.

– Я чувствую сейчас то же самое, – мягко сказала она. – Может быть, из-за того, что я чуть не утонула, теперь так остро чувствую вкус жизни. И благодарность за эту жизнь.

Не было нужды напоминать, что его присутствие в этот вечер заставляло ее чувствовать себя живой.

– Я тоже, – ответил он.

Может быть, из-за нее в нем рождаются такие чувства? Она чувствовала жар его тела там, где их плечи соприкасались. Бекки отчаянно хотела его опять поцеловать, но вместо этого она ела клубнику со сливками. Она мечтала, нет, даже жаждала вновь почувствовать сладость его губ.

– Кажется, все проваливается к чертям, – пробормотала Бекки, сжавшись под пледом. Она зачарованно смотрела, как огромный шар солнца медленно опускался за горизонт.

Он бросил на нее взгляд:

– Почему это?

Потому что слишком сильно наслаждалась им, а из всех людей именно она прекрасно осознавала всю опасность романтики.

– Потому что я сижу здесь и наслаждаюсь закатом, в то время как я должна работать, – объяснила она, использовав полуправду. – Я так и знала, что Элли зря на меня положилась.

– Почему это?

– Я не самый лучший выбор для такого масштабного мероприятия.

– Так почему она выбрала тебя?

– Я не виделась с ней и даже не получала ни одного сообщения с тех пор, как уехала из Лосиного Луга.