– Я же сказал, что ошибся. Я неверно выразился…

Бекки подняла руку, обрывая его объяснения.

– Не надо. Я должна взять за это ответственность. Мне жаль, что все так вышло.

Потом она бросилась прочь, прокладывая себе дорогу сквозь заросли в потемках, и исчезла из вида.

«Чудесно», – подумал Дрю. Он смог от нее избавиться, пока все не зашло слишком далеко. Но он не почувствовал облегчения. Напротив, он почувствовал себя последним подонком.

Она убежала подальше от него с излишней поспешностью. Вероятно, она хотела скрыть свое состояние. Свои слезы.

«Таков я и есть!» – сказал Дрю себе. Бесчувственный болван. Спросите его брата, который не только не приехал на остров, но даже трубку не брал.

На самом деле Дрю Джордан всегда рвал отношения. Лучше Бекки сбежать вот так. Для ее же собственного блага. И его. Хотя ему бы следовало придумать способ убедить ее, что виноват во всем только он. Не она.

Дрю сидел в одиночестве на берегу и захлебывался в ненависти к самому себе. Он подумал о своей матери. В памяти возник ее образ: ее улыбка, его чувства рядом с ней и то, как она, склоняя голову, внимательно слушала его. Внезапно он понял, что до этого почувствовал запах, напоминающий ее духи.

По правде говоря, он был в шоке, что думал о ней. С того самого дня, когда он заменил младшему брату обоих родителей, он старался не думать о матери и отце. Воспоминания были слишком болезненными. Их утрата – а на самом деле потеря всего своего мира – вот какой урок он получил от этой жизни.

Но Бекки, так отважно сдерживающая слезы… Аромат ее волос заставил вспомнить о матери. Склонив голову, она прислушивалась к его словам с такой внимательностью, на которую способна только мать. Но сейчас в его голове был другой образ.

Казалось, он чувствовал ее присутствие рядом. Мать будто бы стояла здесь, сложив руки на груди, и смотрела на него в полном раздражении. Он понимал, что его мама не одобрила бы, как он обошелся с молодой и достойной женщиной из Лосиного Луга, штат Мичиган. Она была бы очень зла на него. Он будто бы пытался оправдать свое поведение, говоря, что это для ее же блага. Если бы его мать была здесь, она напомнила бы ему о всех тех страданиях, через которые Бекки прошла из-за мужчин.

Она бы показала ему, как Бекки пыталась высоко держать голову, когда ее отец толкнул на главной улице Лосиного Луга бродягу, а по городу разнеслись новости, что сорвалась ее свадьба.

Сидя на песке под звездами, Дрю столкнулся с реальностью. Гордилась бы его мать тем, каким он стал?

Одержимый работой, он толкнул из своей жизни брата в первые же объятия, обещавшие тепло и ласку. Матери бы совсем не понравилось, что он не только не в состоянии защитить брата от неминуемой катастрофы, но даже поговорить с ним не может.

– Так, – спросил Дрю вслух, – что же мне делать?

Стать лучше.

Это был не ее голос. Это было лишь дуновение ветра, шелестящее пальмовыми листьями. Это был лишь всплеск волн, бьющихся о берег. Это были лишь крики ночных птиц.

Но все это воедино слилось в ее голос. Неужели? Неужели доброта и любовь его матери направляют его?

Дрю вскочил на ноги. Он взял корзину для пикника и плед и побежал.

– Бекки! Бекки! – закричал он.

Когда Дрю нагнал ее, ему стало тяжело дышать. Девушка шла очень быстро, опустив голову.

– Бекки, – позвал он ее мягко, – пожалуйста.

Она обернулась. Бекки гордо вскинула подбородок, но не смогла спрятать слезы. Он был прав: она плакала.

– Я не хотел тебя обидеть, – сказал Дрю. – Я один во всем виноват, не ты.

– Спасибо, – ответила Бекки ледяным голосом. – Это был рыцарский жест. Но факты говорят сами за себя.

Рыцарский? Кто вообще так говорит? И почему ему хочется выбросить эту корзину и заключить ее в свои объятия?

– Факты?

– Да, именно факты, – отрезала она, – говорят сами за себя.

– Точно?

Бекки кивнула:

– Мне кажется, что я втянула тебя в это своим распутным поведением, я целовала тебя и рвала на себе одежду. Ты был прав. Это непрофессионально. И больше такое не повторится.

Дрю понимал, что это правильно, но почему внутри все ноет от невосполнимой утраты?

– Бекки. Я неверно выразился.

– А как лучше дать понять, что мне нечего лезть к тебе с поцелуями?

Он заставил ее почувствовать себя отверженной. Дрю вел себя как остальные мужчины в ее жизни – дал ей понять, что, как бы она ни красовалась, она недостаточно для него хороша.

– Это не значит, что я не хочу тебя целовать, – сказал он. – Я хочу. Вернее, не хочу. Я имею в виду, что мы не можем. Точнее, я не буду этого делать.

Бекки склонила голову и искоса посмотрела на него.

– Звучит по-идиотски? – спросил он.

– Да, – неумолимо ответила она.

– Бекки, я пытаюсь сказать, что не привык к таким женщинам, как ты.

– А к каким ты привык?

– Угадай, – тихо проговорил он.

По всей видимости, она не хочет догадываться.

Дрю провел рукой по ее волосам, отчаянно пытаясь найти способ стереть слезы с ее щек.

– Боюсь, тебе будет больно узнать это, – сказал он глухим голосом. – Думаю, нам не следует так спешить. Давай вернемся на шаг или два назад. Давай будем просто друзьями. Сначала.

Дрю не понимал, как у него вырвалось слово «сначала». Оно подразумевало нечто большее, чем дружба. Но это было невозможно. Им предстояло провести вместе около двух недель, и он не хотел обидеть ее еще больше. Конечно, он постарается играть роль «хорошего парня» эти чертовы одиннадцать дней.

Дрю был почти уверен в своих силах.

– Ты когда-нибудь отвечаешь на поставленный вопрос? – спросила Бекки. – К каким женщинам ты привык?

– Таким же пустым, как и я, – кратко ответил он.

– Ты не пустышка!

– Ты ничего обо мне не знаешь.

– Знаю, – твердо сказала Бекки.

Дрю втянул в себя побольше воздуха и попытался донести свою мысль еще раз. Почему она так настойчиво пытается разглядеть в нем личность, которой он не является?

– Я не из тех, с кем живут долго и счастливо.

– Ох.

– Видишь ли, Бекки, мои родители умерли, когда мне было семнадцать.

«Заткнись уже, – приказал он себе. – Прекрати это».

– И что-то во мне сломалось. Чувство утраты было невосполнимым, как Танду и сказал сегодня. Такое тяжело пережить. Поэтому, вступая в отношения, я преднамеренно делаю их поверхностными.

Бекки замерла. Ее глаза широко открылись. Она была так красива при свете луны, пробивающемся сквозь джунгли. Она сделала шаг к нему, протянула руку и положила ладонь на его щеку.