На самом деле, я попала пальцем в небо, но сознаваться в этом явно не стоило. И уж точно не стоило произносить вслух ответ, мгновенно пришедший в мою бедовую голову: «Тогда я положусь на волю случая!»

Тайтон сделал шаг назад. Его морщинистое лицо снова приняло серьезное выражение.

– Помните. Обязательство, – запинаясь, проговорил он на гореддийском.

– Абдо мой друг, – ответила я и присела в реверансе. – Я буду его беречь.

Старик с легким изумлением наблюдал за моими светскими потугами, а потом произнес что-то по-порфирийски. Абдо поднялся на ноги и направился к двери вслед за ним. Я последовала за ними и на прощание сказала «спасибо» и «до свидания» на порфирийском. По удивленной гримасе Абдо я поняла, что мне нужно работать над произношением. Но лицо Тайтона расплылось в улыбке, как будто он считал меня очаровательно нелепой.

Я закрыла за ними дверь. Их слова о богах изрядно меня озадачили. Мальчик двенадцати лет – это не подарок, в какой бы стране он ни родился. Мальчик двенадцати лет, которого объявили собственностью бога… что это вообще означало? Если он попросит накормить его конфетами на ужин, а я откажу, бог Чахон об этом прознает? Возможно, он из тех богов, которые только и делают что карают людей? У нас в Горедде хватало подобных святых.

В дверь постучали, да так громко, что я подпрыгнула на месте. Видимо, Абдо или Тайтон что-то забыли. Я пошла открывать.

На моем пороге стоял принц Люсиан Киггз. Он был одет в привычный алый дублет, а под мышкой держал какой-то плоский кожаный мешочек. Его темные кудри вились, словно у ангела – мое сердце на секунду перестало биться. Мы почти не разговаривали с того самого дня, когда признались друг другу во взаимных чувствах и вместе приняли решение встречаться как можно реже. Он приходился Глиссельде женихом, я была ее подругой. Конечно, существовали и другие препятствия, но это затмевало все остальные.

– Принц. Эээ, проходите, пожалуйста. – Я так удивилась, что произнесла эти слова автоматически, совершенно не думая.

Разумеется, он остался стоять на месте. Я бы и не стала предлагать, не застань он меня врасплох.

Он окинул взглядом пустой коридор, а потом снова обратил свои темные глаза на меня.

– Можно? – спросил он, грустно нахмурив брови. – На одну минуту.

Я присела в реверансе, чтобы он не заметил моего смущения, а затем проводила его в гостиную. На столе стояли не убранные после чаепития чашки. Киггз впервые оказался в моих покоях: я жалела, что у меня не было возможности прибраться. Он обвел взглядом мои полки, ломившиеся от книг, эксцентричную коллекцию статуэток, сделанных квигутлами, и спинет с огромной кучей нот. На стуле возле камина все еще восседала моя лютня, словно зашедший в гости джентльмен с гусиной шеей.

– Надеюсь, я не помешал, – с улыбкой произнес Киггз. – И часто ты приглашаешь на чай музыкальные инструменты?

– Только когда удается добыть сырное печенье, – ответила я и предложила ему угоститься. Он отказался. Я переставила лютню, а сама чинно присела на стул, стоящий по другую сторону неубранного стола.

– Я пришел с дарами, – сказал Киггз, пытаясь нащупать что-то в кармане дублета. Наконец он вытянул тонкую цепочку, с которой свисало два кулона-тника – круглый бронзовый медальон и серебряное сердечко-узелок. Они тихонько позвякивали, ударяясь друг о друга. – Мы думали, нам придется сражаться за них с Комонотом – в буквальном смысле, – продолжил Киггз. – Но он говорит, что ты недавно оказала ему какую-то услугу.

– Хорошо, – отозвалась я. – То есть, я надеюсь, мне удалось ему помочь. С ним всегда трудно понять наверняка.

Принц печально улыбнулся:

– Я испытал это на собственном опыте. Нам с тобой надо будет как-нибудь сверить наблюдения, – он звякнул медальонами, возвращая разговор к основной теме. – Второй бронзовый тник мы отдали даме Окре, так что вы сможете переговариваться во время твоего пребывания в Нинисе. Она рассчитывает, что ты будешь разъезжать по стране, а она доблестно останется у себя дома, в Сегоше.

– Ну, еще бы, – проговорила я. Он снова улыбнулся. Я почувствовала укол вины: я не имела права вызывать у него улыбку.

– Сердце-узелок, – он приподнял искусно сплетенную серебряную подвеску, – соединит тебя с аппаратом в кабинете Сельды. Она хочет, чтобы ты связывалась с ней дважды в неделю, вне зависимости от того, увенчаются твои поиски успехом или нет. Заявляет, что если она с тобой не поговорит, то начнет беспокоиться, а ее беспокойство отныне может сказаться на международных отношениях.

Я протянула ему руку и улыбнулась – принц неосознанно произнес эту фразу точно таким же тоном, каким ее сказала бы Глиссельда. Он опустил тники в мою ладонь и сжал мои пальцы. У меня перехватило дыхание.

Он тут же отпустил меня, откашлялся и потянулся за кожаным мешочком, который по-прежнему держал под мышкой.

– Следующий деловой вопрос: документы. Здесь бумага с подписью королевы, на случай если тебе понадобятся деньги. Перечень ингредиентов, необходимых для создания пирии – их нужно будет заказать от имени королевской семьи. Список баронетов Ниниса и графов Самсама, которые могут оказаться нам полезны, а также рекомендательные письма. Твоя главная задача – обнаружить итьясаари, но во время путешествия ты неизбежно встретишься с местной знатью. Будет хорошо, если тебе удастся убедить их нам помочь.

– То есть мне нужно заставить их всех почувствовать себя виноватыми? – поддразнила его я.

– Тебе нужно аккуратно напомнить им о том, что граф Пезавольта и регент уже и так пообещали за них. Мелкие дворяне помогут нам с большей готовностью, если мы убедим их, что не забудем об их участии.

Он протянул мне мешочек. Я взяла его и взглянула на стопку листов пергамента, лежавшую внутри.

– Приятно, когда тебя узаконивают.

Киггз рассмеялся – на это я и рассчитывала. Он был бастардом, и в этом отношении его чувство юмора могло показаться весьма специфическим.

– Я буду скучать по тебе, Фина, – произнес он, и его глаза сверкнули в тусклом свете камина.

Я нервно вздрогнула, все еще держа мешочек на коленях, и проговорила:

– Я уже по тебе скучаю. Я скучала по тебе все эти месяцы.

– Ты тоже? – спросил он, сжав ладонями подлокотники. – Прости меня за это.

Я выдавила улыбку, но, кажется, она получилась чересчур тонкой.

Киггз постучал пальцами по подлокотнику.

– Я не представлял, что не видеть тебя и не говорить с тобой будет так тяжело. Нельзя приказывать сердцу, но я считал, что можно хотя бы управлять своими действиями, чтобы свести ложь на нет…

– Тебе не нужно оправдываться передо мной, – прошептала я. – Я же тогда с тобой согласилась.

– Тогда? Теперь ты считаешь иначе? – принц тут же заметил то, о чем я не собиралась ему рассказывать.