Команда называлась «Непарни» просто потому что, ну, это же педагогический – самый девичий вуз. Когда организовывали команду, то не нашли ни одного подходящего мальчика. Парни были только на факультете физкультуры и туризма. Но они, что логично, постоянно пропадали в спортзале – им было не до шуточек. Поэтому в сфере юмора всю власть взяли в свои руки девчонки.

Однако надзор за командой установили вполне серьезные парни – артисты уже тогда популярной команды «Уральские Пельмени» – они были тесно знакомы с руководителем студенческого клуба в нашем университете. Главным идейным вдохновителем, творческим и организационным мотором был Ершов. Но на репетиции постоянно приходили Дмитрий Соколов (Сокол), Дмитрий Брекоткин (Брекота), Макс Ярица, Слава Мясников.

В тот год «Непарни» переживали период изменения концепции, что было связано со сменой творческого руководителя. Взявший в свои руки бразды правления Ершов решил освежить коллектив новыми лицами. Его не устраивал формат, качество игры. Тогда в составе было несколько худеньких девчонок, таких – слегка холодных и надменных. В противовес им поставили полную девушку в образе «заучки-ботаника». На этом противопоставлении появлялась энергия юмора. Типа «умный – глупый».

Ершов полагал, что надо юмор делать более, что ли, добрым, горячим, создать команду веселых девчат, которые шутят о простых и понятных девичьих переживаниях. И внешность выбрать модельную. Чтобы и послушать было интересно, и посмотреть приятно.

В тот набор сразу взяли только меня. Постепенно, в течение года-полутора приходили новые девчонки, с которыми я в итоге подружилась, и эти отношения сохраняю до сих пор. Постепенно начал вырисовываться образ каждой из участниц. Среди нас были: умная, добренькая, стерва (конечно же, куда без нее). Из меня слепили образ, который я в итоге сохранила и в «Уральских Пельменях» – легкомысленная, инициативная, шумная, с большими и выразительными глазами.

Работа пошла бойко и легко. Играли от души и с удовольствием. Мне невероятно нравилось ходить на «репы», где я постоянно чувствовала творческий кураж и заряжалась энергией. Была колоссальная мотивация, чтобы работать, развиваться, сочинять.

Наши наставники видели в нас не девушек-красоток, а эдаких детей, первоклашек. Знаете, если бы меня попросили одним словом охарактеризовать участие Ершова, Брекоткина, Сокола и других «пельменей» в жизни команды, то я употребила бы выражение «возились». Да, с нами возились, как воспитатели с детьми.

Трудно представить со стороны, но с их стороны никогда не было ни единого намека на интрижку или на что-то большее, чем КВН. Хотя, казалось бы, – молодые студентки-первокурсницы и успешные молодые мужчины с юмором, известные на всю Россию. Но – нет. Они вели себя исключительно как наставники и просто душевные люди.

Пошли первые концерты, среди которых особо выделялось участие в мощном и легендарном концерте КВН «Уральская Шызгара». Для совсем непосвященных скажу лишь, что это мероприятие в свое время стало стартовой площадкой для Сережи Светлакова, Нурлана Сабурова, Александра Незлобина и ряда других известных деятелей квээновского движения. Собственно, и сами «Уральские Пельмени» оттуда выросли.

Для нас, молодой команды, участие в «Шызгаре» стало своего рода боевым крещением. Ответственному выступлению предшествовали серьезные репетиции. На каждую приходили наши кумиры: Ершов, Рожков, Брекоткин, Сокол, Ярица. Они подтягивали нас по актерскому мастерству, писали тексты. Сейчас вспоминаю, что очень удачные шутки для нас выдумывал Ярица – он вообще мастер сочинять парадоксальные, бредовые истории. Если по-простому – специалист по «тупняку» – особому виду шуток, которые отлично заходят на разные аудитории. Яркий пример такого парадоксального «тупняка» – сценка, где мы несколько раз подряд пытаемся выйти на сцену и начать номер – повтор одного и того же действия.

Меня часто спрашивают, как рождаются шутки для КВН? В больших, серьезных командах работает несколько коллективов авторов. Например, для «Уральских Пельменей» пишут не только сами парни, но и еще три группы авторов. Все это потом сливается в одни «котел», тестируется, выбирается лучшее.

В «Непарнях» мы создавали шутки по классической схеме всех студенческих команд. Собирались все вместе в комнатке, накрывали «полянку» и начинали творить. Один человек писал на листке бумаги первую строчку. Любую. Из серии «что вижу, то пою». Например, «сегодня в универ не пускали блондинок». Потом листок передавался соседу, и ему требовалось написать продолжение. Типа такого: «чтобы средний балл экзаменов был выше». И так далее. На выходе получался листок с 5–7 фразами.

Бывали «урожайные» дни, когда с каждой шуткой можно было хоть сейчас в Высшей лиге выступать. Но случались «затупы», и мы могли исписать двадцать, сорок листов и в итоге все выбросить в помойку.

Вдохновение – это такая нестабильная штука, его постоянно надо ловить. И многое зависит от того, находятся ли игроки на одной волне. В этом и был талант «Пельменей» и лично Ершова – они смогли подобрать в нашу команду девочек «на одной волне» – мы понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда, могли подхватывать шутки, вытягивать бесперспективные и бессмысленные номера. Успех в КВН зависит не только от быстроты реакции и артистизма. Важна особая химия в коллективе, взаимодополняемость.

Жили мы дружно, много ездили. Когда в дальних городах, типа Сочи или Харькова, проходили фестивали, уральские кавээнщики плотно набивались в один плацкартный вагон. Поэтому мы, молодые девчонки, всегда оказывались поблизости от своих старших товарищей: Сокола, Ершова. Это воистину было невообразимое приключение!

До сих пор в памяти картина: почти ночь. Стучат колеса. Плацкарт наполнен тяжелым дыханием сорока уставших граждан. Кто-то всхрапывает и всхрюкивает. Из тамбура несет табачным дымом. А у меня – как ночь, так сразу желание выпить горячего чаю. Путь до бойлера с кипятком пролегал через минное поле благоухающих пяток и разноцветных носков. Я шла, балансируя, пытаясь сохранить равновесие. С каждой верхней полки, как из засады, могла выскочить чья-то нога. С боковушек свисали руки, которые внезапно могли дрогнуть и стать для тебя препятствием. А ведь еще надо было идти назад! В общем, плацкарт – не для слабаков.

В этих путешествиях Соколов всегда окружал меня практически отеческой заботой. Как самый старший по возрасту, он меня защищал, наставлял и… просвещал. Сокол с собой в дорогу всегда брал книги. Умные и толстые. Если я ничего не путаю, как-то с ним поехал томик Карла Маркса. После отправления Сокол стремительно взмывал на верхнюю полку и погружался в чтение. Раз в несколько часов он спускался к народу с новой порцией сокровенного знания, о котором докладывал, похрустывая свежим огурцом и похлебывая «доширак».

Именно в плацкарте я впервые узнала о масонах, теориях заговора, лунном календаре и парламентской республике. Сокол много читал о православии. Так что в долгих поездках я ознакомилась и с этой темой.

Его лекции можно было слушать бесконечно, он рассказывал об абсолютно непонятных вещах удивительно увлеченно, обстоятельно и убедительно. Иногда я теряла нить повествования, иногда просто не вникала в суть. Ну, правда: где я, а где «Уотергейтский скандал»?