Дом ему заменили гостиницы, куда он вызывал девушек, ставших для него на одно лицо, заказывал им потом через метрдотеля такси и забывал о них, едва закрывалась дверь. Их имена, лица, смех, записанные в трухлявую книгу его памяти вместе с тысячами других событий, тотчас стирал ластик его безграничного отчаяния, бывшего, однако, тайной для него самого. Заказы он получал в Интернете, где вместе с фотографией указывался адрес, по которому ему следует наведаться, там же в Интернете через электронный кошелек с ним и расплачивались, так что риск быть пойманным сводился к нулю. Да и кому он был нужен? Зачем было его искать? Для этого он был нужен слишком многим. Захар Чичин поседел и, глядя на шевелившееся в темноте занавески, видел уже другой берег, на котором мысли станут излишними, а все вопросы получат ответ.

В группе к его откровению отнеслись по-разному.

«Хоть я и не Станиславский, а не верю!» — еще раз прокомментировал его пост «Сидор Куляш».

«Значит, ты у нас прям убивец-убивец? — издевалась «Аделаида». — Ах ты противный, так мы тебе и поверим!»

«А я верю!» — возразила «Дама с @».

«Вы еще на ромашке погадайте!» — ответил им «Раскольников».

Была ночь, и в Интернет-кафе Захар Чичин сидел один. Он пил кофе с коньяком, читал на экране комментарии, и представлял своих оппонентов. Они казались ему стерильно вымытыми, со свернутой в трубочку судьбой, которую держали подмышкой, как банный веник. Ни жизни не знают, ни смерти не ведают, думал он, помешивая ложкой кофе, приспособились к тесным клеткам своих квартир, теплым гальюнам и ноют, как болотные выпи, считая, что на них мир клином сошелся. В гостиницу Захар Чичин решил вернуться утром, а пока, усмехнувшись, поведал про убитого сержанта с вислыми усами, рассказал о «зоне», где научился варить чифирь и держать язык за зубами, потому что от одного слова зависела жизнь, а под конец подробно описал, как застрелил политика, о котором писали газеты.

«По-вашему, такое можно придумать?»

На несколько часов повисла пауза.

«Господи, с таким даже рядом стоять неприлично! — написала утром «Зинаида Пчель». — Куда смотрит модератор?»

«Или я или он!» — предъявила ультиматум «Аделаида».

Прошли сутки. Администратор молчал, зато ответил «Раскольников»:

«Ах, так вы боитесь замараться? А чем я хуже вас? У каждого своя работа, каждый выживает, как может, а зачем не знает. Как говорят в американском кино: «Мы хорошие парни, которым приходится жить в плохом мире». И разве все не делается ради денег? Вот не долее, как вчера мне поступило предложение. Бизнесмен «заказал» брата. Думаете, не поделили женщину? Или не стерпел оскорбление? А может, зависть? Если бы! Причиной как всегда оказались деньги. Теперь у меня три возможности. Выполнить контракт и получить гонорар. Взять на себя роль судьи, отправив на тот свет «заказчика». Или устраниться. В последних двух случаях я теряю деньги. Готовы ли вы мне их компенсировать? Сколько стоит ваша мораль?»

Первым не выдержал «Олег Держикрач»:

«Кем вы себя возомнили, «Раскольников»? К чему весь этот спектакль? Вы что, эксгибиционист? И чего вы, собственно, добиваетесь?»

Это понравилось «Иннокентию Скородуму» и «Зинаиде Пчель».

«Он маньяк, помешанный на деньгах!» — добавила «Аделаида».

Захар Чичин промолчал.

««Раскольников» уже вырыл топор? — приписал через час «Сидор Куляш». — Он вышел на тропу войны? Или занялся троллингом?».

«Могу выложить видео, — осадил его «Раскольников». — Когда «Авель» будет уже мертв».

«Что вы хотите доказать, «Раскольников»? — опять гнул «Олег Держикрач». — И кому? Себе? Нам? Поймите же, наше поведение вас никак не оправдает». Слово «никак» было выделено.

«Оправдания теперь нужны вам, — так же выделил «вам» «Раскольников». — И вы их уже подбираете».

Это стало последней каплей.

«Подонок! — прорвало «Зинаиду Пчель». — Убийца!»

«Мразь!» — подтвердила «Аделаида».

«Дурной детектив, — написал «Иннокентий Скородум». — Однако о какой сумме идет речь?»

«А во сколько вы оцените жизнь?» — вопросом на вопросом ответил «Раскольников».

«Кто сообщит полиции? — спрашивала через три часа «Ульяна Гроховец». — По-моему, это обязанность администратора».

Это понравилось «Иннокентию Скородуму» и «Степаниде Пчель».

«Раскольников» держал удар.

«Ульяна Гроховец выбрала первый вариант, кто еще? — холодно осведомился он. — Те, кому понравилась ее идея?»

Иннокентий Скородум и Степанида Пчель промолчали. Зато прорезался «Модест Одинаров».

«Я оставлю вам наследство, — предложил он. — Подождете?»

«Вот это уже кое-что. Но, увы, не в моих правилах ждать. Я беру сразу, поймите, все под Богом ходим».

«Круто, «Раскольников»! — восхитилась «Дама с @». — Теперь мы что, соучастники?»

«В каком-то смысле. Сокрытие готовящегося преступления. Но толковый адвокат легко вас отмажет. Для правосудия ваша вина не серьезна. А для совести?»

«А для твоей, ублюдок?! — закатила истерику «Зинаида Пчель». — У тебя ее нет, думаешь, у всех также? Тварь! Ах, какая же ты тварь!»

Это понравилось «Сидору Куляш».

Если «Зинаида Пчель» надеялась задеть «Раскольникова», то она явно просчиталась. Вывести его из себя было невозможно, что он и подтвердил, также отметив ее комментарий как понравившийся. И этим поразил «Зинаиду Пчель»:

«Господи, да он еще соглашается! Какой, однако, покладистый!»

«Раскольников» ограничился желчным смайликом.

«Я обратилась в полицию, — поздно ночью сообщала «Аделаида». — Меня там высмеяли».

Больше комментариев не поступало. Прошел день.

«Каин уже занес нож над Авелем, — поставил в известность «Раскольников». — Крайний срок завтра».

«А где доказательства? — вновь прорезалась «Зинаида Пчель». — Может, он простой вымогатель? Соберет с нас денежки и, поминай, как звали…»

«Раскольников» выставил фотографию, с которой смотрел улыбавшийся молодой мужчина с ямочкой на подбородке:

«Это Авель».

«Говорил же, он обыкновенный тролль! — оживился «Сидор Куляш». — Киллер бы не стал так рисковать».

«А чем? — возразил с унылым смайликом «Модест Одинаров». — Разве можно найти по фото?»

«Сочиняет, — согласился с «Сидором Куляшем» «Иннокентий Скородум». — Причем отвратительно».

Но Захар Чичин не сочинял. «Каин» действительно заказал ему «Авеля». Сославшись на общих знакомых, он писал, что речь идет о семейном конфликте, и обещал не торговаться. Захар Чичин был удивлен. «Авеля» ему было не жаль, но он впервые видел, чтобы с таким безразличием проливали родную кровь. Изменив своему правилу, он решил встретиться с заказчиком, отправившись в одиноко стоявший особняк. Но перед этим наблюдал за «Авелем», чтобы иметь представление о мотивах, подтолкнувших к его убийству. И вскоре убедился, что тот не был агнцем. Для этого Чичину не пришлось ходить далеко — «Авель» устраивал свидания с женой брата в той же гостинице, где он остановился. «Вот сучка! — усмехнулся Чичин на ухоженную молодившуюся женщину, которую «Авель» целовал, встречая в вестибюле. — Не могла на стороне мужика найти». Держась за спиной, Чичин проводил их до номера, несколько раз пройдя по коридору мимо спешно захлопнутой двери. Выждав время, он припал к ней ухом, услышав любовный смех, и у него даже мелькнула мысль о ревнивом муже, но он быстро ее оставил.