Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выдвинула ящик тумбочки. В руках оказалась фотография. Смотрящий прямо в камеру ленивым и опасным взглядом, Данил на фоне чёрного внедорожника, я рядом с ним…
– Вот так, – зло разорвала фотографию и смяла в кулаке черноволосую мексиканку.
На оборванном снимке остался только Данил, а я испытала удовлетворение, какого не чувствовала уже очень давно. Слёзы высохли, вторая слойка так и осталась на блюдце, а я сидела с фотографией, пустой чашкой из-под кофе и с ясным осознанием, что моя жизнь летит в пропасть. И имя этой пропасти – Данил.
Ближе к обеду я поняла, что больше так продолжаться не может. Чувство вины так и грызло меня, вот только от самобичеваний не было толку. Находиться дома уже не было сил, и, собравшись, поехала в офис к отцу. В юности я мечтала совсем не о работе в его корпорации, но… Всё это осталось в юности.
– Добрый день, – поздоровалась с его помощницей. – Отец у себя?
Она вроде бы улыбнулась мне. Только я понимала, что сейчас вызываю у неё куда больше интереса, чем до этого. Всем здесь было известно, что я должна была выйти замуж. И всем было известно, что замуж я не вышла.
– Да, – она встала со своего места. – Я скажу ему, что вы пришли.
– Не стоит, – остановила я. – Я сама могу сказать своему отцу, что пришла.
Наверное, мне стоило быть более сдержанной. Но какая этой женщине разница, что происходит в моей жизни?! Я же в её не лезу.
Подойдя к кабинету, я постучала и открыла дверь. Отец стоял у окна с папкой в руках. Ему не было и шестидесяти, но сейчас он казался старше. И дело было не в том, как он выглядел. Внешне ничего не изменилось, только взгляд. Глаза – зеркало души, и в зеркале этом сейчас отражались события прошлого.
– Не ожидал, что ты приедешь, – он подошёл к столу и положил папку. – Это хорошо, что ты тут. Как раз хотел с тобой поговорить.
– Подумала, что тебе может потребоваться помощь, – я прошла в кабинет. – Есть для меня что-нибудь?
Он пристально посмотрел на меня, и я почувствовала неловкость. В офисе я не была уже больше недели. Вначале всё время занимала подготовка к свадьбе, потом просто не могла пересилить себя. Но дела компании не решались сами собой, и, если Владимир Каширин не говорил о том, что я наконец должна появиться, это не значило, что кто-то снял с меня ответственность. Именно из-за этой ответственности я и пошла учиться на управленца. Курсы, институт… Как бы ни было мне всё это чуждо, я получила красный диплом. Порой мысли о том, чтобы всё-таки пойти на дизайнера вспыхивали, напоминая о подростковой мечте, но я быстро заталкивала их поглубже. Для отца было важно, чтобы я работала в корпорации, и хотя бы в этом подвести его не могла.
– Я хочу, чтобы ты взяла отпуск, – выговорил отец.
Я нахмурилась.
– Отпуск? – переспросила. – Зачем?
– Чтобы подумать и решить, чего ты хочешь, – он говорил спокойно. Даже слишком спокойно, тогда как я вся превратилась в струну. – Я хочу, чтобы ты определилась, что для тебя важно. То, что случилось, открыло мне глаза на многие вещи. Давай говорить откровенно. Я рассчитывал на тебя. Рассчитывал на этот брак. Игорь стал бы прекрасным руководителем, – хмурый взгляд на меня. – Но это не первостепенно. Если ты не хотела выходить замуж за него, могла отменить свадьбу. То, что ты сделала, показало мне, что ты не готова нести ответственность.
– При чём тут моя ответственность? – я подошла к нему. – При чём тут компания? – против воли голос зазвенел.
Я понимала, что неправа. Если бы мы с Игорем поженились, все было бы намного проще. Но эта дурацкая ответственность…
– Ты повела себя как незрелая девчонка, – прямо сказал отец. – Я всё могу понять, Агния. Но только не то, что случилось.
– Дело во мне или в Даниле? – я тоже спросила прямо. Потому что ходить вокруг да около не имело смысла. С отцом точно.
Мне хотелось просто попросить прощения. Хотелось сказать ему, что я готова на всё, готова пахать в корпорации день и ночь, лишь бы доказать, что я достойна быть его дочерью. Но что толку от слов?
– Дело не в ответственности.
– А в чём? – я коснулась его жилистой руки. – В чём, отец? Ты сам только что сказал про ответственность.
– В поступках, Агния, – убрал руку. – А твои поступки говорят сами за себя.
Мои поступки, действительно, говорили сами за себя. Хуже всего, что я сама это понимала и сказать в ответ мне было нечего. Отец знал, что ночь я провела не у подруги. Маленькая ложь, язвой лёгшая поверх последних событий. И эта ложь была ничем по сравнению с той, которую я таила в себе шесть лет.
– Не появляйся в офисе хотя бы пару недель, – он пошёл к двери, и мне пришлось последовать за ним. Мы остановились у самого выхода. Друг напротив друга.
– А потом?
– А потом будет видно, – взглядом показал мне на выход.
Я выпрямила спину и расправила плечи. Посмотрела ему в лицо прямо.
– Хорошо, – постаралась сказать спокойно. – Но я хочу, чтобы ты знал: я готова к ответственности. И готова доказывать это поступками.
– Посмотрим, – он сам открыл кабинет, и я вышла из него, чувствуя, что к глазам подступают слёзы.
Не прощаясь с помощницей, пошла к лифтам, но, едва свернула к ним, столкнулась с Игорем. Он замедлил шаг. Я тоже остановилась. В полном молчании мы стояли и смотрели друг на друга с минуту.
– Прости, – наконец шепнула я и вместо того, чтобы дойти до кабинок, быстро, не оборачиваясь, направилась к лестницам.
Сбежала вниз на несколько пролётов и только тогда постепенно замедлила шаг, пока не остановилась между этажами. Обеими руками
