Когда это не сработало, они попробовали гипноз.

Вновь неудача. Чарли отправили к психиатру.

В результате последовали тяжелые разговоры об убийстве Мэдди, смерти ее родителей, фильмах в ее голове. Затем появился рецепт на маленькие оранжевые таблетки, которые, как объяснили Чарли, избавят ее от видений.

Психиатр подчеркнул, что смерть Мэдди не была виной Чарли. Что мозг каждого человека своеобразен. Что он работает необычно. Он делает то, что делает, и Чарли не должна винить себя за то, что такое произошло.

Чарли не согласилась. Тем вечером она сознавала, что увиденное за пределами бара было фильмом в ее голове. Она могла бы подождать, пока он закончится, открыть истинную картину происходящего. Либо могла вернуться к Мэдди, извиниться и потребовать, чтобы они отправились домой вместе.

Но она просто повернулась и ушла.

Из-за этого она не смогла спасти жизнь Мэдди и не запомнила каких-либо идентифицирующих деталей о человеке, который убил ее. Если смотреть с этой точки зрения, во всем виновата Чарли.

Время шло. Дни, недели и месяцы.

В конце концов Чарли отрезала себя ото всех, кроме Робби и нэни. У нее даже не нашлось душевных сил, чтобы присутствовать на похоронах Мэдди, с чем никак не могли смириться в общежитии, куда были заказаны два автобуса, чтобы отвезти их в глухомань, в штат Пенсильвания, на панихиду. Ее не оставляли в покое вплоть до момента отъезда, язвили, пытаясь вызвать чувство вины.

Я не могу поверить, что ты не поедешь!

Она была твоей лучшей подругой!

Я знаю, тебе будет тяжело, но это даст тебе шанс попрощаться.

Ты пожалеешь, если не поедешь!

Только Мэдди могла бы понять ее мотивы. Она знала о родителях Чарли и двойных похоронах, которые перестроили мозг, чтобы она смогла справиться с горем. Мэдди не хотела бы, чтобы подруга еще раз прошла через это.

Поэтому Чарли осталась. Решение, о котором она определенно не жалеет. Она предпочитала помнить Мэдди живой, смеющейся, в ее обычном театральном образе. Она хотела помнить Мэдди, одевшуюся под Лайзу из «Кабаре», чтобы пойти на занятия по статистике. Или помнить о прошлом Хэллоуине, когда они вдвоем отправились на костюмированную вечеринку в роли сестер Габор, а все решили, что они изображают Мадонну в «Дике Трейси», хотя обе говорили с нарочито венгерским акцентом. Чарли совершенно не хотела вспоминать Мэдди как безжизненную оболочку в гробу и ее лицо, окрашенное в оранжевый цвет слишком большим количеством посмертного грима.

Однако истинная правда состояла в том, что отказ от поездки на похороны подруги был проявлением трусости. Проще говоря, она не могла встретиться лицом к лицу с семьей Мэдди и их оправданным гневом. Телефонного звонка было достаточно — той истеричной стычки с матерью Мэдди, набросившейся на Чарли с такой жестокостью, которой могла обладать только скорбящая женщина.

— Ты его видела! Так говорят в полиции. Ты видела человека, который убил мою дочь, но не можешь вспомнить, как он выглядел?!

— Я не могу, — всхлипывала Чарли.

— Но, тебе, сучка, нужно вспомнить! — кричала мать Мэдди. — Ты в долгу перед нами! Ты в долгу перед Мэдди! Ты бросила ее, Чарли. Вы были вдвоем, но ты ушла без нее. Ты была ее подругой. Ты должна была находиться рядом с ней! А ты бросила ее с этим мужчиной. Теперь моя дочь мертва — и ты даже не можешь заставить себя что-то о нем вспомнить? Что ты за друг такой?! Что ты за человек?! Ты — чудовище! Вот ты кто!

Чарли ничего не сказала в свою защиту. К чему пытаться, если все сказанное миссис Форрестер правда? Она бросила Мэдди. Сначала при жизни, когда оставила ее у бара, а затем и после смерти, когда не смогла вспомнить ни одной характерной черты человека, который убил ее. Полагая, что мать Мэдди права, Чарли действительно считала себя ужасным человеком.

Так что день похорон Мэдди Чарли провела в одиночестве, просматривая разные фильмы Диснея. Она не ела, не спала. Она просто сидела на полу в комнате общежития, окруженная белыми пластиковыми футлярами из-под видеокассет.

Робби, который присутствовал на похоронах, сказал Чарли, что, возможно, ей все же следовало поехать. Что все было не так ужасно. Что гроб был закрыт, друг семьи спел «Где-то» из «Вестсайдской истории», и что единственный трагический момент случился у могилы, когда Мэдди опустили в землю. Вот тогда ее бабушка, охваченная горем, запрокинула голову и завыла в синеву сентябрьского неба.

— Я думаю, это помогло бы тебе, — сказал он.

Чарли не хотела подобной помощи и не нуждалась в ней. Кроме того, она знала, что со временем с ней все будет в порядке. Долго горевать может только сердце. Так сказала ей бабушка Норма через несколько месяцев после смерти родителей. Теперь Чарли знала, что это правда. Она все еще скучала по ним. Не проходило и дня, чтобы она не думала о них. Но ее горе, которое поначалу казалось таким тяжелым, что грозило ее раздавить, превратилось в нечто более легкое. Она предполагала, что то же самое произойдет и в случае Мэдди.

Не произошло! Боль, которую она чувствовала, по-прежнему была такой же душераздирающей, как в тот день, когда она узнала, что Мэдди мертва. И Чарли больше не могла этого выносить. Ни горе. Ни чувство вины. Ни косые сочувствующие взгляды, бросаемые на нее в тех редких случаях, когда она ходила на занятия. Вот почему она покидала «Олифант». Несмотря на то, что знала: бегство с места преступления не заставит ее чувствовать себя менее виноватой. Тем не менее была надежда, что, вернувшись домой к бабушке и затерявшись в тумане старых фильмов и шоколадного печенья, она каким-то образом облегчит себе эту задачу.

— Я почему-то так и подумал, что это ты, — сказал Джош, выслушав, как жестко Чарли препарирует саму себя. — Читал о происшествии в газете. Я не знаю… ты хочешь поговорить об этом?

Чарли отвернулась к запотевшему окну.

— Тут не о чем говорить.

— Ты из-за этого бросаешь университет. Мне кажется, что поговорить есть о чем.

Чарли шмыгнула носом.

— Может быть, я не хочу говорить об этом.

— А я все равно собираюсь этим заняться, — продолжал настаивать Джош. — Во-первых, я сожалею о твоей потере. То, что случилось, ужасно. То, через что ты прошла и все еще проходишь, ужасно. Напомни, как звали твою подругу? Тэмми?

— Мэдди, — сказала Чарли. — Сокращенно от Мэделин.

— Точно. Так же, как Чарли — сокращение от Чарльза.

Джош, явно довольный собой за то, что обыграл ее шутку, бросил на Чарли беглый взгляд. Увидев, что каменное выражение ее лица не меняется, Джош продолжил:

— Они так и не поймали парня, который это сделал, верно?

— Нет.

Чарли слегка задрожала от осознания, что из-за нее человек, убивший Мэдди, не был пойман, возможно никогда и не будет пойман и может даже провести остаток своей жалкой жизни, наслаждаясь тем, как ему сошло с рук убийство. Причем сошло не один раз, а трижды.