молод и немного рассеян. Сердце у него доброе, и он аккуратно платит по счетам.

– Жаль подвергать такого Делению, – подумав, сказал Йоссе. – Не говоря уж о Вычитании. А вон тот толстяк с лицом озабоченного кабана – это кто?

– О, это Спелле Смитс, как же я мог позабыть о нем! – живо отозвался трактирщик. – Он аптекарь и торгует различными снадобьями и тюльпанами. Говорят, может сварить приворотное зелье, но если спросить его прямо, у него хватает ума все отрицать. Поговаривают, что все свои пороки он носит в своем пузе, вот почему оно у него такое большое. Для верности он привязывает его к себе широким поясом, а то оно, не ровен час, отвалится и покатится само по себе, что было бы крайне нежелательно.

– Стало быть, он держится за свои пороки! – задумчиво проговорил Йоссе.

– Да кто же за свои-то пороки не держится! – живо возразил трактирщик. – Потеряешь свои – привяжутся чужие. Как со своими совладать – этому ты за годы научился, а вот как совладать с чужими-то? Поэтому многие люди и не женятся. Но только не Спелле. Он так уверен в своих пороках, что готов взять за себя жену, а уж она – самая легкомысленная и расточительная девушка во всем Хертогенбосе.

Тут брат Деление весь напрягся и спросил сдавленным голосом:

– Нет ли у этой девушки красивых желтых башмачков?

– Как не быть! Конечно, она щеголяет в этих башмачках. И так дерзко, что весь город, наверное, эти башмачки уже видел. А теперь отвечай-ка, какое тебе дело до этой девушки?

– Желтые башмачки сшил для нее я сам, – сказал Петер, что не было полной правдой. – Что касается остального, то она, сама того не зная, состоит в нашем философском Братстве Арифметиков и является ее милостью Сложением.

– Вот оно что! – протянул трактирщик, который в силу своего ремесла неплохо владел всеми четырьмя действиями арифметики. – В таком случае, конечно, вам стоит поближе познакомиться со Спелле Смитсом. И учти, брат Деление: если вечером я не получу желаемого, я отделю какую-нибудь важную конечность от твоего тощего тела.

Спелле Смитс постукивал указательным пальцем по своему необъятному пузу, и оттуда, как возлюбленная в ответ на условный сигнал, стучал порок чревоугодия. «Хорошо ли тебе было, чревоугодьюшко?» – вопрошал Спелле, колупаясь ногтями в зубах. «Ах, хорошо, Спелле Смитс, так уж хорошо мне было!» – отвечал порок. Другие пороки толкались и требовали: «И нам, и нам! Когда наш черед-то? Давай уж, не подведи, Спелле!» – «На всех хватит!» – мысленно обещал своим порокам Спелле, ибо был он человек широкой натуры.

И тут справа и слева подсели к нему Йоссе и Петер и заговорили между собой, как будто никакого Спелле поблизости не наблюдалось.

– Ох, брат Деление, – сказал Йоссе, – всю ночь я промаялся, но так ничего и не придумал.

– О чем ты, брат Вычитание? – как будто удивился Петер.

– Да все о той девушке, которая не идет у меня из головы.

– Странное место выбрала эта девушка для своего обитания, брат.

– И не говори, брат.

– Ведь девушки обычно живут в доме у своих родителей, пока не выйдут замуж.

– Но когда они выйдут замуж, то больше уже не называются девушками, а называются женщинами или матронами.

– А каждая матрона живет в голове у собственного мужа.

– Она переселяется оттуда из головы своего отца, – задумчиво проговорил Йоссе. – И если уж рассуждать всерьез, то это – самое странное, что только можно найти в такой вещи, как брак.

– Изначально, брат Вычитание, все было не так, – заметил Петер. – Изначально Господь сотворил Адама, а затем решил произвести Сложение и сотворил еще и Еву.

– Но для этого, заметь, – вставил Йоссе, – Господь произвел Вычитание, а именно – вычел из Адама некую часть его тела, именуемую ребром…

– Или несколькими ребрами…

– После чего при помощи Божественного Умножения сотворил женщину. И таким образом, она изначально находилась в голове у Господа, а затем переселилась в голову Адама.

– Но это переселение произошло метафизически.

– Да, поскольку Господь не может иметь головной боли, в отличие от отца молодой девушки.

– Воплощением чего может служить Миневра, именуемая также Палладой, описанная в Alexandri Magni gestis heroicis преподобного Гервасия, который переписал хронику Марцеллина, думая, что это богословский трактат, ибо не понимал в нем ни буквы…

– Миневра, кажется, богиня войны? – вполголоса заметил Йоссе.

– Да, но она родилась из головы своего отца.

– Интересно, как это происходило?

– Голова сначала раскрылась, наподобие устрицы, а потом опять закрылась, и когда это произошло, Миневры там уже не было.

Тут оба уставились на Спелле Смитса с таким видом, словно впервые его обнаружили.

– А вы что скажете, достопочтенный? – хором осведомились братья Деление и Вычитание.

– Скажу, что это очень похоже на правду, – важно заметил Спелле, поглаживая свое пузо. – Ибо если пороки я ношу в животе, в чем признаюсь открыто, то в голове у меня в последнее время поселилась одна девушка. И поскольку она весьма беспокойная и расточительная особа, я просто не знаю, как и поступить.

– Возможно, поможет некая хирургическая операция, – сказал Йоссе. – Видите ли, мы принадлежим к Братству Арифметиков, это вот брат Деление, а я – брат Вычитание. И мы готовы вычесть и отделить от вас все то, что мешает вам существовать в полной гармонии с вашими прекрасными пороками.

– Что ж, мысль эта недурна, – кивнул Спелле. – Но я бы хотел сперва узнать: смогу ли я после этой операции жениться?

– Несомненно, ибо она будет произведена с вашей головой, а отнюдь не с другими частями тела, и поскольку люди женятся не головой, то вашему браку это никак не воспрепятствует, – сказал Йоссе.

Тут жаба вылезла из его кармана, неторопливо прошлась по столу, шурша бумажным платьицем, и уселась на блюде среди обглоданных костей.

– Что это? – спросил Спелле, с отвращением глядя на жабу.

– Это ее милость Умножение, – отвечал Йоссе. – Ученая жаба, исполненная благочестия. Свое благочестие она носит не внутри, а снаружи, как вы можете убедиться, и приносит ощутимую пользу, поедая зловредных мошек.

– А, – сказал Спелле, – тогда хорошо. А она не умеет разговаривать?

– Никто из нас не знает в точности, что умеет и чего не умеет ее милость Умножение, – отвечал Йоссе. – Но могу сообщить, что называю ее Фромма.

– Это очень умно, – сказал Спелле. – В таком случае я бы хотел приступить к операции немедленно.

– В таком случае вам следует заплатить нам, – сказал Петер и блеснул красными глазами.

Спелле выложил на стол расшитый кошель и