Прохожие то хихикали, то безразлично проходили мимо, либо с осуждением и пренебрежением косились. Кое-кто сделал остановку в своем маршруте, чтобы заснять поющую идиотку на телефон. Ею была я, разумеется.

Я ткнула курсором на значок внизу экрана по центру, поставив видео на паузу, и испустила громоздкий сиплый вздох.

Нет, не могу. Не хочу смотреть дальше.

Боже, какой стыд!

С какого перепуга мне в голову взбрело горланить Киркорова в людном месте?! Почему Владислав Валерьевич забавлялся вместо того чтобы схватить меня за шкирку и не дать мне опозориться на всю Москву?!

Проклятье!

А если ролики с моим «представлением» уже мелькали в сети?!

— Рано хнычешь, Лика, — не поленился и внес свою ложку дегтя Денис. — Это же только цветочки! Эээх, — он заткнулся на пару секунд. — Есть в доме корвалол, или что-нибудь вроде него? Цвет лица у тебя, гм, слегка бледноватый.

Я не ощущала себя побледневшей. Угодившей в ловушку зазора? Да. Заживо сгораемой изнутри от чувства сокрушенной совести? Да, да и еще раз да! Возможно, отрывок с дивным исполнением песни и блуждал на просторах интернета; возможно, в ближайшем будущем те, кто видел этот кошмар, о нем благополучно позабудут. Но не я.

Я буду неоднократно вспоминать, и терзаться воспоминаниями о том, что когда-то вела себя неподобающим образом при многочисленных свидетелях.

Прижавшись ладонями к щекам, я свесила голову, но через несколько мгновений вздернула ее. Я не буду тряпкой. Я не буду тряпкой. Я не буду тряпкой. Я досмотрю до конца.

С сомнительной решимостью я сняла видео с паузы.

Следующие десять секунд принесли мне небольшое утешение и вытолкнули из моих искусанных губ несколько отрывистых смешков. Я была не единственной фигурой, пропагандирующей нетрезвую бестолковость той ночью. Компанию мне преданно составлял мой босс.

Ох-охо! Да, детка!

Педантичный, как столетний изюм, Владислав Валерьевич усердно пытался повторить знаменитую лунную походку Майкла Джексона. На Красной площади. В окружении бодрствующих туристов и местных жителей. Зеваки кучками столпились вокруг и трафаретно наблюдали за танцем через свои гаджеты. Кто-то одолжил Земскому черную шляпу… Он надел ее таким образом, что почти полностью закрыл лицо и держал голову низко опущенной.

Босс спотыкался и, в конце концов, запнувшись каблуком туфли, упал на задницу. Я, выступая в роли его личного оператора и главного среди прочих, ринулась ему на помощь, а когда склонилась над мужчиной, то и сама не сумела удержать равновесия. Плюхнулась на начальника. Дэн убрал фоновую музыку, когда мы сквозь безудержный истерический смех пытались подняться на ноги. На удивление, нам это быстро удалось, а после…

Я всучила кому-то свой телефон и принялась танцевать с Владиславом Валерьевичем. Встав друг напротив друга, мы хаотично зашевелились. Наши движения напомнили мне твист Умы Турман и Джона Траволты из знаменитого голливудского фильма «Криминальное чтиво».

Да.

Точно.

Денис не потрудился поставить саундтрек к танцу из киноленты девяностых годов.

— Меня раздирают сомнения, что круче: оригинал, или ваша версия, — бодро прокомментировал брат, шоркая по квартире.

— Рада, что тебе весело, — мрачно пробормотала я.

— Да не страдай ты так, — легковесно бросил Дэн, и я завидовала искренней беспечности в его тоне. — Это, — рукой он указал на ноутбук, — называется молодостью. Будет что вспомнить, когда состаришься и сморщишься.

Я покачала головой.

— Я проголодался. В квартире найдется чем-нибудь перекусить? Шарлотку не предлагай. Я на нее смотреть уже не могу.

Когда Дэн не дождался от меня ответа (я была вовлечена с головой в зрелище набирающего обороты позора), он что-то недовольно пробубнил и скрылся на кухне. Затем оттуда посыпались укоризненные замечания об отсутствии какой-либо еды и обиженное фырканье.

Это трудом укладывалось в моей голове.

Въевшийся под кожу образ холодного ворчливого начальника раскрошился, как песочное печенье. С необъяснимым волнительным трепетом в груди я смотрела на Земского по ту сторону экрана. Игривого… еще более сексуального и обаятельного. Мое сердце за минувшие секунды пропустило несколько ударов. Ему невероятно шла улыбка. Неподдельная, искрометная и немного кокетливая. Сложно представить Владислава Владимировича без его вседневной маски угрюмости на лице.

Возникло желание защипать себя до смерти, чтобы разубедиться в способности босса быть кем-то иным, кроме как заносчивым засранцем, к которому я привыкла.

Я бы могла без памяти влюбиться в мужчину, каким был Земской той ночью, если бы не знала другую, подавляющую сторону его личности.

К концу видеоролика изменилась локация.

Мы с Владиславом Валерьевичем находились у него дома.

Давившись шоком, я с широко распахнутыми глазами взирала на мелькавшие кадры с двумя безумными взрослыми людьми, которые играли в карты на раздевание. Судя по всему, он остался в победителях. Земской заснял, как я, обнажившись до трусиков, выскочила на его балкон и, раскинув руки, начала прыгать. К облегчению, босс мог наблюдать только мою спину. И задницу. А так же ноги. Проклятье.

Пока я скакала, словно счастливое дитя, Владислав Валерьевич направился в мою сторону, умудрившись что-то разбить по пути. Мужчина подошел почти вплотную и, господь всемогущий, наклонился к моей шее.

Я развернулась к нему, испуганно прикрыв руками выразительно вздымавшуюся грудь.

Владислав Валерьевич дотронулся ладонью до моего покрасневшего лица, оттянув подушечкой большого пальца нижнюю губу и погладив ямку на подбородке. Я позволила ему опустить руку к своему плечу, скользящим движением пробежаться по выпирающей ключице, рисуя витиеватые узоры на моей коже, и убрать от груди мои собственные руки.

Земской со сдавленным низким стоном прижал меня к своему телу, и мы поцеловались.

Телефон выпал из ладони мужчины, и камера мобильного устремилась в ночное беззвездное небо, поэтому я лишилась шанса выяснить, что происходило дальше.

Вот же хрень!

Я непроизвольно облизнула кончиком языка губы, которые вмиг стали горячими и пульсирующими. Неужели их касался рот Владислава Валерьевича? Как это было? Сладко, жадно, страстно и пламенно? Что последовало за поцелуем?