А на следующей неделе Саймон опять вернулся в кондитерскую. Он не знал, застанет ли там Пеппер, потому что тогда ему не было известно, что она – владелица кондитерской. Тем не менее ему было необходимо увидеть ее и снова с ней поговорить.

Вспомнив об этом, Саймон решил: если Пеппер смогла подарить столько душевного тепла совершенно незнакомому человеку и оказать на него такое положительное влияние, значит, она сумеет стать идеальной матерью для его сына или дочери.

Пеппер посмотрела на Саймона. Тот развязал галстук и расстегнул воротник своей белой рубашки. Этот человек, известный своим хладнокровием в самых сложных деловых переговорах, определенно потерял самообладание, узнав, что собирается стать отцом.

Их взгляды встретились.

Саймон смущенно кашлянул.

– Прости, что не зову тебя замуж. Никогда не думал, что окажусь в таком положении.

– Я знаю, что ты не хочешь жениться. Я тоже не планирую брак. Но мне нужно знать, станешь ли ты принимать участие в воспитании нашего ребенка.

– Я буду платить алименты.

– А как насчет частичной опеки или посещений?

Саймон промолчал в ответ.

– Знаю, что ты не планировал отцовство, но теперь, надеюсь, оказавшись перед фактом, ты станешь частью жизни нашего ребенка.

– Ты не представляешь, о чем просишь.

– Представляю. Я росла, не зная своего отца, и думала, что когда‑нибудь мама расскажет мне о нем. Но потом она погибла, и мой шанс узнать хоть что‑то о своем отце умер вместе с ней. Я не хочу, чтобы наш ребенок так же гадал, кто его отец.

Саймон пристально посмотрел на Пеппер:

– Ты хочешь, чтобы я постоянно виделся с ребенком?

Она кивнула:

– Это важно не только для него, но и для тебя. Ты никогда не простишь себя, если откажешься общаться со своим ребенком – я ведь тебя знаю.

Он покачал головой:

– Ты многого обо мне не знаешь. – Он отвел взгляд. – Я не такой уж хороший парень, как ты полагаешь. У меня в шкафу есть свои скелеты.

– Они есть у всех. Главное – что ты с ними делаешь. От этого зависит, какой ты человек.

Саймон снова посмотрел на Пеппер:

– Вам с ребенком никогда не придется беспокоиться о деньгах. Я позабочусь о том, чтобы у ребенка было все, что он пожелает…

– Кроме тебя?

Он пожал плечами.

– Я… Я не знаю. Мне надо подумать.

– Сегодня мы оба были застигнуты врасплох неожиданной новостью, – сказала Пеппер. – Нам необходимо время, чтобы полностью осознать ее. Но я надеюсь, что к ребенку ты будешь относиться непредвзято.

Саймон кивнул:

– Конечно.

– А теперь тебе, наверное, надо поехать в офис и заняться предстоящим открытием магазина. А мне нужно испечь заказанное к вечеринке. Ты не против, если я продолжу пользоваться кухней?

– Разумеется, не против. Ты будешь здесь, когда я вернусь?

– Да.

Саймон отправился на работу в немного более растрепанном виде, чем обычно. Но Пеппер не могла его за это винить: денек выдался непростым.

Что же с ними будет дальше?

Саймон проворочался в постели без сна почти всю ночь. Наутро, открыв дверь спальни, он ощутил восхитительный аромат, исходящий из кухни, и услышал, как Пеппер напевает красивым голосом рождественский гимн.

Войдя в кухню, Саймон увидел, как Пеппер вынимает поднос из духовки. Повернувшись, она поставила его на кухонный стол, скользнула взглядом по Саймону и тут же замолчала, поджав губы.

Затем Пеппер выключила в телефоне музыку, под которую пела, и произнесла:

– Прости, что побеспокоила тебя. Занимаясь выпечкой, я порой совершенно забываю обо всем остальном.

– Да ничего страшного. Вообще‑то, мне нравится слушать, как ты поешь. У тебя замечательный голос. Как ты себя сегодня чувствуешь? Получше?

Она пожала плечами.

– Тошнота то накатывает, то снова исчезает.

Саймон оглядел все приготовленные пирожные, печенье и пряники.

– У тебя на это ушло, должно быть, несколько часов.

– Мне не спалось.

– Мне тоже. – Он подошел ближе. – Рад, что ты чувствуешь себя тут как дома.

Пеппер недоверчиво вскинула бровь.

– Правда?

– Вчера я был сам не свой.

Пеппер поставила в духовку еще один противень с кексами, включила таймер и повернулась к Саймону.

– Я хочу, чтобы ты знал: я не планировала беременность.

– Я и не думал, что это так.

Пеппер была самым честным человеком из всех, кого когда‑либо знал Саймон. И его жизнь без нее была заметно тусклее.

Пеппер посмотрела ему в глаза:

– Ты мне веришь?

Он кивнул:

– Да. И мне хочется, чтобы ты пожила здесь, пока твою квартиру не отремонтируют.

Она покачала головой:

– Думаю, это плохая идея.

– Тебе здесь будет лучше, чем в каком‑нибудь мотеле. Если что‑нибудь понадобится, я буду рядом. И ты сможешь продолжать использовать кухню для своей работы.

Прежде чем Пеппер успела ответить, раздался звонок в дверь.

Саймон нахмурился. Он никого не ждал в это утро и вообще редко принимал гостей в своем пентхаусе.

– Я скоро вернусь.

Он направился к входной двери. Открыв ее, Саймон увидел свою мать. С идеальными макияжем и короткой прической, она выглядела гораздо моложе своих почти шестидесяти лет.

– Мама, что ты здесь делаешь? – в изумлении воскликнул Саймон.

Она вихрем пронеслась мимо него в гостиную.

– Это правда?

– Что правда? – непонимающе переспросил он, закрывая дверь.

– Ты не читал новости?

– Нет.

Мать Саймона вынула свой телефон, быстро отыскала нужную статью на новостном сайте и протянула телефон сыну.

Саймон увидел фотографию, и ему стало не по себе. На снимке он был запечатлен выходящим из кабинета врача вместе с Пеппер.

Анонимный источник сообщал в статье, что счастливая пара воссоединилась и теперь ждет первого ребенка.

Саймон сжал телефон в руке, не дочитав статью до конца. Из его горла вырвалось короткое рычание. Когда папарацци вмешались в дело в прошлый раз, Пеппер порвала с ним. Кто знает, не будь этих назойливых репортеров, может, все сложилось бы иначе.