– Здесь все выглядит идеально! Я боялась, что елка не влезет в лифт или окажется слишком маленькой для такой огромной гостиной.

Саймон не отмечал праздники – лишь присутствовал на корпоративных вечеринках. И уж точно он никогда не покупал и не наряжал елку.

– Это нужно убрать отсюда, – произнес он твердым тоном.

– Что?! – Глаза Пеппер расширились от удивления. – Но почему?

– Я не хочу, чтобы это здесь было!

Саймон потер затылок и напомнил себе, что не должен быть таким резким с Пеппер, ведь он не рассказывал ей о своей нелюбви к Рождеству.

– Я не праздную Рождество.

– Ты не веришь в Санту?

В голосе Пеппер прозвучала такая искренность и такое благоговение, что на мгновение Саймону показалось, что она говорит серьезно.

– Только не пытайся меня убедить, что ты в него веришь!

Пеппер пожала плечами.

– Я не верю, что есть такой человек, который живет на Северном полюсе и разносит рождественские подарки по всему миру за одну ночь, но я верю в дух Рождества. Я верю, что он живет в каждом из нас.

Саймон покачал головой:

– Во мне он не живет.

Пеппер нахмурилась:

– Он живет даже в тебе.

Он опять покачал головой:

– В Рождестве нет ничего хорошего!

Пеппер от удивления раскрыла рот.

– Да как ты можешь такое говорить!

– Потому что Рождество всегда было худшим временем в нашем доме.

Оно не сплачивало их семью, а, наоборот, вбивало еще больший клин между Саймоном, его матерью и его отцом.

– В самом деле? – В больших зеленых глазах Пеппер отразилось сочувствие. – Очень печально об этом слышать.

Саймон не нуждался в сочувствии Пеппер. Он не хотел, чтобы она его жалела. Ему нужно было лишь одно: чтобы она убрала эту елку!

Он сел на диван и при этом случайно столкнул на пол лежащие там пакеты. Покупки рассыпались по полу. Это были всевозможные рождественские украшения.

Мысленно застонав, Саймон встал на колени и начал запихивать блестящие красные елочные шары обратно в пакет. Пеппер тоже опустилась на колени рядом. Вместе они собрали рассыпавшиеся украшения.

К этому моменту у Саймона успел пройти первый шок от появления в его доме рождественской елки, и он осознал, что Пеппер никогда не сможет понять, почему ему так ненавистно Рождество: ведь она не знает, какие ужасные воспоминания связаны у него с этим праздником. Нужно сгладить ситуацию. За прошедшую неделю они прошли долгий путь к тому, чтобы опять подружиться, и Саймону не хотелось снова все испортить.

– Прости, что ворчу на тебя! Я был застигнут врасплох, когда обнаружил елку в гостиной.

– Я понимаю. Мне надо было сначала спросить у тебя разрешения. Просто я хотела сделать тебе сюрприз. И кажется, сюрприз получился, но не совсем приятный.

Саймон вздохнул.

– Я не такой, как другие люди.

– Ты определенно не похож ни на кого из всех моих знакомых. – Она нерешительно улыбнулась ему. – Ты живешь в удивительном пентхаусе на Манхэттене. А ведь большинство людей может только мечтать о таком жилье.

– Так было не всегда.

– Каким было у тебя Рождество в детстве?

Саймону не нравилось, что беседа принимает такой оборот.

– Все было хорошо, – отделался он короткой фразой.

– «Хорошо»? Странное описание. – Пеппер поставила свою сумочку на пол и села на диван рядом с Саймоном. – Когда я была маленькой, у нас никогда не было на праздник много угощения, но мы с мамой пели рождественские гимны, катались на санках, пекли печенье и смотрели рождественские фильмы. Она говорила, что, даже если у нас нет подарков под елкой, главное – это то время, которое мы проводим вместе.

– Судя по твоим словам, у тебя была замечательная мама.

– Замечательная, но…

Саймон повернулся к Пеппер.

– Но что?

– Она была эксцентричной и яркой. С этим трудно смириться в детстве, когда ты больше всего стараешься быть таким же, как все. – Пеппер вытащила из пакета елочную гирлянду. – Бьюсь об заклад, у вас в семье были идеальные праздники – такие, как в рождественских фильмах.

– Вовсе нет. Моя мама пыталась весело провести Рождество, но отец всегда его портил. Он приходил в ярость и обвинял ее в растрате денег – его денег.

В ушах Саймона все еще отдавался эхом громкий голос отца. Каждое его слово было пронизано гневом.

– Мои праздники больше напоминали боевик «Крепкий орешек», чем семейную комедию «Рождественские каникулы».

– Сочувствую. Я и не знала.

– Об этом не известно почти никому. Предпочитаю об этом не рассказывать.

– Поэтому интерьер твоей квартиры никак не отражает личность ее владельца?

Саймона не удивило, что Пеппер не понравился ультрасовременный минималистский стиль его пентхауса, который был полной противоположностью ее теплой, уютной кондитерской.

– Тебе здесь не нравится?

Она отвела взгляд.

– Просто… Просто этому интерьеру не хватает твоей индивидуальности.

Саймон оглядел комнату, пытаясь увидеть ее чужими глазами. Ни одной безделушки – он просто не подумал о них. На стене – только огромный постер с видом ночного города. В то время как в кондитерской Пеппер на всех стенах висели фотографии и повсюду было расставлено и разложено множество милых пустяков, в том числе плюшевая собачка, о которой Саймон хотел расспросить Пеппер, но случай так и не представился.

Очарование и уют кондитерской делали ее уникальной. А пентхаус Саймона казался холодным, уединенным и напоминал гостиничный номер.

Это неожиданное и довольно неприятное открытие ошеломило Саймона.

– Не волнуйся, – сказала Пеппер. – Я уберу елку.

Он покачал головой. Что плохого, если это чертово дерево останется? В конце концов, для Пеппер, наверное, важно нарядить эту елку, иначе она не стала бы покупать ее, а заодно и украшения. Когда Пеппер вернется в свою квартиру, можно будет перевезти елку туда.

– Дерево пусть остается.

Глаза Пеппер радостно засияли.

– Ты уверен? Я имею в виду, ты выглядишь не очень‑то счастливым с того момента, как увидел ее.

– Хочешь, чтобы я передумал?

– Нет! Я просто хотела убедиться, что ты действительно не против елки. Все‑таки это твой дом.

– Сейчас это и твой дом.

Саймон не знал, почему произнес эти слова. Может, просто хотел, чтобы Пеппер чувствовала себя комфортно. Он не сомневался, что она тут лишь временно.