Офицеры в наушниках принимали сообщения, давили на клавиши. Окладникову были видны их стриженые затылки, погоны, мониторы их компьютеров.

Он находился среди стекол громадного аквариума, на стекла давила непомерная сила. Выгибала, сотрясала. Они вот-вот лопнут, и тяжкий поток хлынет на Окладникова, собьет с ног ударами корабельных носов, самолетных фюзеляжей, танковых башен.

За стеклами аквариума шевелились уродливые личинки. Это были личинки войны. Одна из них вдруг начнет разрастаться, взбухать гигантским телом, кинется на Окладникова. И он погибнет на одной из этих будущих войн. Не знал, на какой. Воспаленно блуждал глазами.

Офицер разведки докладывал ему обстановку на таджикско-афганской границе:

– За последнюю неделю произошло три прорыва границы в районе Пянджа, в основном наркоторговцами. В Гиссарской долине обнаружены остатки группы, пытавшейся год назад совершить государственный переворот. Талибы продолжили свое наступление в районе Кундуза. Генерал Достум вернулся из Турции и принял командование, сдерживая натиск талибов. Ячейки «Аль-Каиды» и ИГИЛ зафиксированы в северном Афганистане, возле Мазари-Шарифа. Не исключена возможность прорыва границы.

– Благодарю, полковник, – Окладников пожал офицеру руку, и машина помчала его на аэродром в Чкаловское, где ждал его борт с военными.

В Душанбе стояла ранняя весна. Шел мокрый снег. Низкорослые дома казались сырыми и серыми. Но в центре с пугающей пышностью белели и розовели дворцы, золотом сияли памятники и монументы. Таджики, создавая свое государство, напоминали о величии былых времен, о древних воителях и поэтах.

В Министерстве обороны их принял Министр, дружелюбный, полный, в просторном, шитом на заказ камуфлированном мундире. Он хорошо говорил по-русски, был из числа гражданских чиновников, работавших в советских структурах. Он занял этот пост, будучи в родстве с Президентом, после неудачного путча, когда прежний министр восстал, стремясь захватить Душанбе. И, прежде чем был обезврежен, сумел внести панику в ряды правящего клана.

В кабинете Министра, где не обошлось без позолоченных стульев и люстры из лазурита, на столе расстелили карту. Офицеры в полевой форме склонились над картой. Все, в разной степени, но вполне свободно, говорили по-русски. Каждый носил погоны и знаки отличия, принятые в их национальных армиях. Покрой их формы отличался от русской, нес элементы американской, турецкой, китайской. Окладников фиксировал это несходство как признаки едва заметного отчуждения, которое могло сказаться при выполнении боевой задачи.

Министр указкой чертил на карте линии и окружности, обозначал район учений.

– Местом учений выбрано ущелье в семидесяти километрах от Душанбе. Условная банда террористов проникла в ущелье, где находятся месторождения урана и ртути. В состав банды входят два ученых-физика, способных создать «грязную бомбу», чтобы впоследствии применить ее в Душанбе. В состав банды входят триста боевиков, зенитные установки, минометная батарея, вьючные лошади.

Окладников слушал Министра, его старательные формулировки, которыми он хотел подчеркнуть свою военную принадлежность. Думал о том, что надо было расчленить великую армию, разорвать ее на лоскутья, чтобы теперь мучительно их сшивать, соединять в боевое единство накануне огромных бед, нависших над регионом.

– Наша задача – обнаружить банду средствами космической, воздушной и радиоразведок. Блокировать ущелье. Высадить спецназ на окрестных вершинах. Одновременно с разных сторон ударить по лагерю террористов. Уничтожить главарей и захватить в плен ученых. Задача поставлена перед каждым из подразделений дружественных армий. Вы проработали ее еще до приезда в Душанбе. Остается пожелать вам успешного проведения учений.

Министр пригласил всех на ужин. Ели вкусные шашлыки, пили водку, коньяк и виски. Окладников видел казахские, киргизские лица, слышал русские слова, произносимые с таджикским и казахским акцентом, и чувствовал глубинное, нераспавшееся братство, видел в них своих соотечественников.

После ужина не хотелось расходиться.

Офицеры собрались в люксе Окладникова, наполняли стаканы, делились политическими новостями, слухами, обсуждали карьерные перемещения общих знакомых. Окладников наполнил стакан армянскому полковнику, маленькому, лысому, с большими тревожными глазами:

– Арам, объясните, почему на этот раз Армения не прислала свой спецназ? Ваше место на учениях остается пустым, а это ломает схему. Мы рассчитывали на ваш спецназ.

– Мы не могли снять спецназ с карабахского фронта. У нас война, Владимир Дмитриевич. Азербайджан готовит большое наступление. Нам дорог каждый солдат.

– Нет ли тут политической подоплеки, Арам?

– Признаюсь, конечно, есть. В эту трудную для нас минуту Россия не помогает Армении. Скорей Азербайджану. Вы поставили Баку партию танков, а они теперь стреляют по Карабаху. Наш генштаб прислал в Душанбе одного меня.

– Вас понял, Арам. Вы один для нас дороже всего армянского спецназа. – Окладников чокнулся с армянским полковником, чувствуя тончайшую трещину, пробежавшую по их отношениям.

– Дорогой Куаныш, в казахских подразделениях теперь используют другую последовательность принятия оперативных решений. Боюсь, это может негативно сказаться на синхронности наших действий. – Окладников чокнулся с казахским полковником, богатырского роста, с глыбами скул на круглом лице, с блестящими щелками глаз. – Почему вас не устраивала прежняя последовательность, проверенная с советских времен?

– Владимир Дмитриевич, мы будем проводить совместные учения с американцами. Мы хотим в некоторых пунктах синхронизировать наши уставы с уставами НАТО. Я проходил стажировку в Вестпойнте. Надо сказать, усвоил много полезного. – Казах добродушно улыбался, говорил на прекрасном русском, но в этом дружелюбии Окладникову почудилась едва различимая трещинка, случившаяся в отношениях после раскола страны.

Киргизский полковник, маленький, с коричневым заостренным лицом, с редкими усиками, ловко щелкал фисташки. Просовывал острый ноготь в щель между скорлупками. Извлекал сердцевину. Грыз орешки желтыми острыми зубами, чем-то напоминая проворного грызуна.

– Курманбек, мы хотим одно из учений провести в Манасе, с опорой на российскую базу. Как вы считаете, не может случиться, что ваше правительство снова передаст базу американцам? – Окладников спрашивал киргизского полковника, чье сухое, с мелкими морщинками лицо было изуродовано шрамом, который он получил в ходе кровавых столкновений. – По-моему, сейчас ситуация стабильна, и не приходится ждать сюрпризов?

– Мы, Владимир Дмитриевич, сформировали наш смешанный контингент как раз на случай сюрпризов. Конечно, Киргизия остро нуждается в деньгах, американцы предлагают за базу более высокую цену. Но не все измеряется деньгами. Россия должна сохранять свое влияние в Киргизии, иначе ваше место займет Америка или Китай, – киргиз отвечал спокойно, с достоинством, в котором Окладникову чудилась едва заметная отчужденность, горький опыт войны и потерь, которые обрела Киргизия после распада Союза.