рубашке и больших ботинках. Тигр, как настоящий зверь, учуял ее запах. Я сама это устроила. Теперь он придет за ней, и это я буду во всем виновата.

Что же мне делать?

Когда увидят, что мы не вернулись, они станут меня искать. Они поймут, что я замешана в этом деле. Этти не может вечно прятаться в этом доме. И я не могу.

«Будь полезной, – сказала мне Азельма в тот день, когда ее забрали, – будь сообразительной, будь всегда на шаг впереди».

И тут мне в голову приходит решение, невероятно, удивительно простое: единственный способ защитить кого-то – это привести его под защиту одной из гильдий.

Потом я вспоминаю реакцию Томасиса, когда меня привели к нему, и хмурюсь. Никто не захочет добычу Тигра, потому что его боятся все бароны.

Кроме, пожалуй, Мертвого барона.

Я так резко выпрямляюсь, что Этти вздрагивает и с удивлением смотрит на меня.

– Что с тобой, Нина?

Мои мысли мчатся одна за другой, я начинаю придумывать новый план и сразу наталкиваюсь на неприятное обстоятельство: никто уже много недель не видел ни Мертвого барона, ни его Призраков. Об этом странном исчезновении перешептывается весь Двор. Только один человек может знать наверняка, что с ним случилось.

Это настолько безумная мысль, что от нее мне даже становится смешно. Но разве у меня есть выбор?

– Куда мы идем? – спрашивает Этти.

– Искать баронессу Кордей.

– Кто такая баронесса Кордей?

Тебе лучше не знать.

– Это баронесса гильдии Убийц.

Этти шумно выдыхает.

– А где ее можно найти?

Там, куда никто не ходит, – по крайней мере, из тех, кто хочет остаться в живых.

8. Торговцы смертью

В былые времена Двор чудес терзали ужасные войны, грозившие разорвать его на части. Вот почему был создан Закон – чтобы управлять всеми гильдиями. Но даже с Законом гильдии не могут до конца преодолеть сомнения, победить недоверие друг к другу. Расположение домов почти всех гильдий держится в строжайшем секрете, о них знают только Феми и Люди Пера. Но этот дом – исключение.

Здание впечатляет: высокое, старинное, из белого мрамора. Совершенно не похоже на готический стиль полуразрушенных домов, соседствующих с ним.

При одном взгляде на него во рту пересыхает. Говорят, раньше в этом доме проживали лучшие гробовщики во всей Франции; некоторые утверждают, что они проживают тут по сей день.

Мы идем по аккуратной подъездной дорожке, выложенной гладким белым камнем, ведущей к просторному крыльцу. Входная дверь – высокая и черная; дверной молоток на ней – тяжелый латунный череп. Убийцам не нужно скрывать свою гильдию, ведь членам Двора чудес обычно хватает ума не разыскивать их.

Я делаю глубокий вдох, берусь рукой за холодный металл и стучу в дверь. Гул разносится по дому, вслед за этим повисает звенящая, неестественная тишина. Молюсь, чтобы никто не открыл нам дверь.

Никто не открывает.

– Ты уверена, что это то самое место? – шепчет Этти.

Это то самое место.

Никто не может войти в дом гильдии, если он не чадо этой гильдии. Таков закон Двора чудес. Наказание для пришедших без приглашения в каждой гильдии разное. Воры предпочитают подвешивать нарушителей на Понт-Нёф за гениталии – может быть, поэтому никто никогда не приходит к ним в гости. Рассказывают, что попытка войти в дверь Убийц карается немедленным отсечением головы (благодаря спрятанной автоматической гильотине). Но приглашения к ним так редки – сегодня нам придется обойтись без него.

Каждая частичка моего тела дрожит от страха, когда я толкаю тяжелую входную дверь. Она не заперта, и от этого мне становится еще страшнее. На секунду я замираю. Гильотины нет.

Мы всматриваемся вглубь длинного коридора, освещенного тусклым светом свечей: на полу белые и черные мраморные плиты выложены в шахматном порядке. В дальнем конце тихо журчит небольшой фонтан.

Рядом со мной замерла Этти. Страх заразен.

– Хорошей охоты, – говорю я так громко, как только могу осмелиться. Этти подскакивает от неожиданности. Никто не отвечает на мое приветствие.

– Наверное, их нет дома, – предполагает Этти.

Я качаю головой.

Летучие мыши всегда дома.

Мы идем вперед по коридору. Сердце готово выскочить из груди.

Дом этой гильдии похож на своих чад: холодный, элегантный, лишенный всяких чувств.

Этти подходит к фонтану. Хватаю ее за воротник, чтобы остановить.

– Половина членов этой гильдии посвятили всю жизнь изобретению особо смертоносных ядов. Ничего не пей.

Она кивает, и мы продолжаем двигаться вперед маленькими, осторожными шажками. По пути Этти пробегает пальцами по белым отметинам на темных стенах. Я смотрю на них, и кровь стынет в жилах. Они выцарапаны на стенах, по четыре линии, а пятая их перечеркивает. Они ведут учет.

У Этти расширяются глаза, когда она видит изображения на стенах. Слева – облупившаяся фреска, на ней скелет танцует с красивой молодой женщиной: старейшее изображение пляски смерти. Справа – группа портретов: мужчины и женщины разных национальностей, все одеты в изящные черные бархатные костюмы, у каждого в руках кубок с жидкостью, напоминающей красное вино, но на самом деле это кровь. Поговаривают, что и сами портреты написаны кровью. В другой руке они держат или кинжал, или змею, указание на то, к какому из двух домов гильдии они принадлежат: к Ножам или Ядам.

– Кто это? – шепчет Этти.

– Бароны этой гильдии.

На последней картине изображена хрупкая женщина с кинжалом в руках, указывающим на то, что она из дома Ножей.

Чувствую дуновение ветерка.

Волосы на загривке встают дыбом, и каждая клеточка тела кричит мне: опасность!

– Чем я могу вам помочь? – спрашивает голос, острый, как кинжал.

Этти вскрикивает от неожиданности. Совершенно из ниоткуда рядом с нами появился высокий худой мужчина. У него черные, слегка вьющиеся волосы. Темная кожа говорит о магрибском происхождении. Весь с головы до пят он одет в разнообразные оттенки черного. Он смотрит на нас своими черными, ничего не выражающими глазами.

Это Монпарнас из Дома ножей, мастер гильдии Убийц. Чада Двора чудес пользуются большим или меньшим уважением в зависимости от того, какую угрозу представляет их гильдия для окружающих. Монпарнас – один из самых высокопоставленных мастеров в самой опасной гильдии на свете.

– Bonjour[9], – вежливо произносит Этти.

Медленно, с ужасом я начинаю понимать, что со всех сторон нас окружают какие-то люди. Справа и слева, внимательно нас разглядывая, стоят молодой человек с черной блестящей кожей и корсиканец с повязкой на глазу.

– Мастер ножей, – говорю я, стараясь сделать так, чтобы мой голос не дрожал. – Nous sommes d’un sang. Мы одной