сложная система дневных и ночных сигналов. А еще есть Главные сигналы – то есть общие, универсальные, распознавать которые обучены все чада Двора чудес.

Поднимаю голову и подаю Главный сигнал: короткий, резкий свист. Услышав звук, сорвавшийся у меня с губ, Этти резко поворачивается.

– Что ты делаешь? – спрашивает она.

– Вызываю Мертвецов.

В тумане движется тень. Сжимаю в руке кинжал и жду, когда тень обретет форму; от тяжести металла в руке мне становится гораздо спокойнее.

У тени есть имя: это Монпарнас, Мастер ножей. Интересно, что он здесь делает. Он хочет защитить нас или навредить?

Появляются и другие тени. Я моргаю. Успеваю разглядеть их до того, как их замечает Этти: бесформенные серые холмы, впалые глазницы смотрят из-под лохмотьев, лица бледные, как снег. У одних не хватает конечностей или глаз, у других лица испещрены глубокими старческими морщинами. Это чада Мертвого барона. Призраки.

Монпарнас смотрит на меня.

– Ты нашла своих Призраков, а теперь предлагаю уходить, если не хочешь, чтобы тебя поймали Гиены.

Совершенно не хочу встречаться с Гиенами, чадами гильдии Наемников, мужчинами и женщинами, которые зарабатывают себе на жизнь жесткостью и насилием.

Поворачиваюсь, чтобы ответить, хотя бы просто сказать «спасибо» за то, что он нас не убил, но вижу лишь пустое место там, где Монпарнас только что стоял.

Этти прижимается ко мне, и вместе мы подходим к похожим на привидения фигурам.

– Мы ищем вашего Отца, – говорю я.

– Отца? – доносится вместо ответа чей-то тихий шепот. Мертвенно-бледный мальчик, не старше лет пяти, еле заметно открывает рот. – Вы знаете, где он? – спрашивает мальчик тонким, несчастным голоском, и остальные Призраки подхватывают его вопрос. Я удивленно молчу. Мертвый барон – Отец их гильдии. Это они должны знать, где он.

– Вполне вероятно, – без особой уверенности отвечаю я. Конечно, я ничего не знаю, но им в этом не признаюсь, иначе они потеряют к нам всякий интерес – тогда уж добра не жди…

По их рядам прокатывается волнение.

– Отведите их к Волку.

– Да, идем, – говорит мальчик. И вдруг эти фигуры, стоявшие как статуи, все как одна приходят в движение и увлекают нас за собой. Малыш идет впереди, очень уверенно и неожиданно быстро.

По дороге к нашей процессии присоединяется все больше теней, так что, в конце концов, мы оказываемся окружены плотной серой массой Призраков.

Этти смотрит на меня с волнением, что неудивительно. Призраки – одни из самых опасных чад Двора чудес, потому что их слишком много. Страшнее только Убийцы.

– Все хорошо, – говорю ей одними губами.

Но это неправда.

* * *

Вперед движется длинная процессия серых Призраков, они напирают друг на друга, словно волной сметая все на своем пути. Этти крепко прижимается ко мне, изо всех сил держит за руку. И правильно, иначе мы бы давно уже потеряли друг друга.

– Я думала, ты говоришь о настоящих призраках, – бормочет она, будто бы оскорбленная до глубины души.

– Люди просто не видят их или смотрят сквозь них, – объясняю я. – И они называют себя Призраками, ведь им кажется, что они уже мертвы.

Этти смотрит на девочку с бельмами вместо глаз: длинные серые волосы стелются у нее по спине. Она слепая. Рядом с ней идет Призрак с костылем, у него нет одной ноги.

– Что с ними случилось?

– Это их Отец.

Этти долго испуганно молчит, переваривая услышанное. Но это правда. Город готов лить слезы из серебряных монет при виде этих несчастных. Поэтому Мертвый барон время от времени забирает у своих чад руку, ногу или пару глаз, чтобы пополнить запас серебра. Вот как он любит своих детей.

Наклоняюсь и шепчу Этти на ухо, чтобы отвлечь ее от страшных мыслей:

– Знаешь, почему они серые? Они так долго сидят на одном месте, попрошайничая, что дорожная пыль, которую поднимают экипажи, уже стала частью их существа.

Так же как и запах. Он не был так заметен, пока вокруг нас крутилось всего несколько Призраков, но теперь, когда их тела буквально вжимаются в нас, запах так и лезет в нос. Кислый, несвежий запах пота.

– А это что?

Я прищуриваюсь, чтобы разглядеть то, на что она указывает.

Серая дорога заканчивается, но Призраки продолжают двигаться вперед.

Перед нами большие ворота. Это один из входов в Париж, одни из шестидесяти двух ворот в крепостных стенах, окружающих город. На древних камнях выгравировано название: La Barrière d’Enfer, Адские ворота.

За ними сплошная тьма. В ней один за другим исчезают Призраки. Чем ближе мы подходим к зияющей дыре, тем больше она становится. Взявшись за руки, мы разрешаем темноте поглотить нас.

Мы в странном туннеле. Где-то вдалеке над аркой горит один-единственный светильник. Его свет освещает стены, украшенные сложными узорами, высеченными на белом камне.

– Нина! – вскрикивает Этти и зажимает рот рукой.

Я всматриваюсь внимательнее. Изящные узоры с изображениями растений и животных, обрамляющие свод, на самом деле не вырезаны на стенах. Они сложены из сотен человеческих костей, искусно подобранных друг к другу, и ряда черепов над ними.

Над сводчатым входом из костей сложена надпись: «L’empire de la mort», «Империя смерти».

Я чувствую, как рядом со мной дрожит Этти.

Маленький мальчик смотрит на нее. Затем указывает в темноту за аркой.

– Все в порядке, – шепчу я, а Призраки уже увлекают нас за собой вниз, в катакомбы.

Наконец туннель становится шире и приводит нас в просторную пещеру раз в десять больше Сияющего зала. Стены от пола до потолка выложены камнями. Пещера освещена светильниками, сделанными из костей человеческих рук; зажженные фитили торчат прямо из ладоней, огонь дрожит и отбрасывает странные тени на стены.

Одни Призраки рассаживаются прямо на полу, другие исчезают в многочисленных туннелях, отходящих от пещеры. Их, должно быть, не одна сотня. Тихие, похожие на детские, голоса эхом отражаются от стен зала.

Мы с Этти стоим бок о бок. Мальчик оглядывается, продолжая держать ее за руку.

– Кто вы? – доносится до нас ясный, громкий голос.

Призраки снова начинают бормотать, подхватывают вопрос. «Кто они? Вы кто?»

– И что вы делаете среди мертвых?

«Среди мертвых. Что они делают?»

– Мы ищем Мертвого барона, – стараюсь, чтобы голос звучал смело.

Их голоса эхом подхватывают мой ответ.

Призраки похожи на рой пчел: совершенно непонятно, где он начинается, а где заканчивается. Серые тени поднимаются и двигаются в тусклом свете, и вот, наконец, будто из-под земли возникает фигура. Худой юноша в серых лохмотьях, с мертвенно-бледной кожей и совершенно белыми волосами; посреди лица, там, где должен быть нос, зияет дыра.