шинели и рваные кожухи, на повозки с беженцами и больными, на колонны всадников. Он присоединился к одной из последних групп, прикрывавшей отход армии. Жену Михаил Карлович усадил на повозку, а сам пошел с бойцами пешком. Несколько раз Лидия предлагала ему сесть на возок, но командарм упрямо мотал головой, мужественно переносил все тяготы и лишения.

Миновали Черный Рынок — последнее село в устье Терека, за его околицей потянулись песчаные буруны, припорошенные снегом. Колонны двигались и в ночную пору. Тот, кто, поддавшись минутной слабости, садился на землю, уже не поднимался. Многочисленные тела людей и трупы лошадей отмечали длинный путь отступающих войск. Зима в тот год выдалась суровой. Через сутки после выхода из Кизляра загудела над степью пурга. Сухой, колючий снег, смешанный с песком, поднялся в воздух, с силой бил в лицо, слепил глаза, забивался в рот и уши. К утру стихия разыгралась с еще большей силой.

— Все! Конец нам! Шурган пришел, — говорили бывалые люди. — Теперь несколько дней будет свирепствовать.

Командарм переходил от одной группы бойцов к другой, подбадривая их:

— Товарищи! Наше спасение только в одном — идти, не останавливаясь, держитесь кучнее, помогайте ослабшим. Не падайте духом, я верю, что вы еще вернетесь на Северный Кавказ победителями!

Низко нагнув головы, прикрыв их рукавами шинелей, закутав лица башлыками, платками, шарфами, красноармейцы и командиры медленно брели по сугробам из песка и снега.

Странно, но на пронизывающем до костей ветру Михаил Карлович не чувствовал холода, наоборот, ему стало жарко и душно, он стал задыхаться, прошел еще несколько шагов... и потемневшая степь разом куда-то исчезла.

Очнулся он на третьи сутки. Измученная лошадь устало тянула тяжелую телегу. Холодный ветер с Каспия утих. Первое, что увидел Михаил Карлович, открыв глаза, — это искрившиеся под зимним солнцем блюдца соленых морских лиманов, окруженных сухим камышом.

— Миша, тебе лучше? — услышал он голос жены.

Она подошла к мужу, поправила тулуп, которым был укрыт командарм. Лидия Иеремиевна долгими часами сидела у изголовья мужа. Телега прыгала на ухабах, и она, положив свою руку под голову Михаила, старалась смягчить сильную тряску. Снежинки падали на пылающий лоб, таяли и стекали по впалым щекам. Она то и дело вытирала родное ей лицо. За шесть лет совместной жизни им редко выпадали минуты тихого, безмятежного семейного счастья. Жизнь Левандовского была полна тревог и опасностей, и Лидия Иеремиевна повсюду разделяла нелегкую судьбу своего мужа. После владикавказских событий она неотлучно находилась с ним рядом, безропотно переносила все трудности боевой и походной жизни.

— Как армия? — спросил он, с трудом шевеля губами. — Позови Пересвета.

— Он впереди колонны.

— Тогда пусть подойдет Одарюк.

— Сергей Деомидович, как и ты, болен, не может встать.

Командарм закрыл глаза, голос жены стал удаляться, потом совсем затих. Наступил новый приступ. Тиф косил людей, но оставшиеся в живых упрямо шли к Волге, хотя порой им казалось, что беспощадной степи не будет конца. Лишь в конце февраля головные колонны отступающей армии достигли приволжских сел Яндыки, Лагань, Промысловка, где сразу же забили до отказа все жилые дома. В небольшие по размеру хаты набивалось по 20–30 человек. Левандовский очнулся от прикосновения чьих-то теплых, ласковых рук. Над ним склонилась улыбающаяся Лида:

— Жив? Ну слава богу!

— Где мы? — спросил Михаил Карлович, силясь приподняться.

— Лежи, лежи! Тебе нельзя вставать. Мы в Промысловке.

Командарм огляделся. Старая, низкая, давно не беленная, закопченная от пола до потолка хата полна людей.

Позже Лидия Иеремиевна вспоминала о тех страшных днях: «Все больные, в том числе и Левандовский, лежали на земляном полу. Медикаментов не было, за больными ухаживать было некому, трупы убирать — тоже. После первого приступа тифа пришлось Левандовскому самому помогать больным. Ходить он не мог от слабости, перебирался ползком, оказывал всем посильную помощь, пока не свалил его возвратный тиф».

Нет таких слов, чтобы можно было передать все то, что пережили бойцы и командиры 11-й армии во время тяжелейшего перехода с Северного Кавказа в Астрахань! Но было это не беспорядочное бегство отчаявшихся людей. Деникинцы несколько раз пытались окружить отступающую армию и каждый раз получали достойный отпор. Им удалось отрезать в Тарумовке лишь хвост обозов с частью артиллерии. Несмотря на огромные трудности, армия сумела сохранить и вывезти 80 орудий и 350 пулеметов.

Подводя итоги военных действий на Северном Кавказе, Серго Орджоникидзе писал: «11-я армия в продолжение целого года, как раз в тот момент, когда у Советской России не было организованной армии, когда на нее напирали Краснов, белочехи и Колчак... приковала к себе внимание Добровольческой армии и вела с нею смертельный бой».

На берегах Волги армия наконец-то получила долгожданный отдых. Навстречу ей выехал председатель Временного Военно-революционного комитета Астраханского края Сергей Миронович Киров. Он сразу же наладил первую помощь больным и истощенным красноармейцам, организовал политическую работу в частях. Коммунисты шли к бойцам, вселяли в людей уверенность, что скоро они поправятся, наберутся сил и возвратятся на Северный Кавказ победителями. Как показали дальнейшие события, слова большевиков не разошлись с делом.

Первая награда

В полузабытьи Левандовский почувствовал, что кто-то взял его за руку, слегка сжал запястье, слушая пульс, потом до него донеслись слова: «Выживет, Сергей Миронович! Сердце здоровое». Сделав над собой усилие, больной открыл глаза. У кровати стояли двое: пожилой мужчина с седеющей бородкой и добрыми, лучистыми глазами, по-видимому доктор, и средних лет человек, крепкий, коренастый, круглолицый, с коротко стриженными волосами. Увидев, что больной очнулся, он подошел поближе:

— Здравствуйте, Михаил Карлович! Я — Киров. Очень рад, что опасность миновала. Доктор говорит — скоро поправитесь. Самое главное — усиленное питание. Мы об этом побеспокоимся. Как только окрепнете, приходите ко мне, посоветуемся, куда вас направить.

Он слегка прикоснулся к лежавшей поверх одеяла руке больного и вместе с доктором вышел из палаты.

Киров появился в Астрахани совсем недавно. Вместе с Атарбековым и Лещинским он вез для окруженной 11-й армии транспорт с оружием и задержался в городе, готовясь к дальнему переходу через заснеженную степь. В это время Сергей Миронович получил от Я. М. Свердлова телеграмму: «Ввиду изменившихся условий предлагаем остаться в Астрахани, организовать оборону города и края». Киров выполнил приказ партии. С помощью местных коммунистов он образовал Временный Военно-революционный комитет, в подчинении которого находились все военные и гражданские власти. В состав ревкома вошел и приехавший