ее ноги, и она тут же поинтересовалась, с чего это я вдруг уставилась на старые войлочные тапки.

Ванная выглядела как новенькая.

Вечером Жюль спросил, может ли он принять душ наверху, и бабуля соврала, не моргнув глазом. Сказала, что водопроводчик был и неполадку устранил. Дедуля поинтересовался, во сколько обошлась работа, и она ответила: в тридцать евро без квитанции. Я искала «набор идеального маленького мастера» в садовом сарае и подвале, но ничего не нашла и подумала, что во всем виноваты богатое воображение или глюки. Если только водопроводчик из Милли не близнец бабули!

Я больше не слушаю музыку в подвале – с тех пор как начала писать в синюю тетрадь. Теперь там распоряжается Жюль – играет онлайн или записывает техно.

Думаю, с возрастом я надела траур по музыке, как когда-то по родителям. Мне кажется, раньше я микшировала, надеясь, что их голоса зазвучат вокруг меня, ведь все пластинки принадлежали им. Они продавали пластинки.

После их смерти дедуля с бабулей отказались от помещения, которое наши отцы снимали в Лионе, а весь винил и диски перевезли в подвал своего дома. Музыка ждала в коробках, чтобы мы с Жюлем выпустили ее на волю. Сначала мы купили проигрыватель – слушать пластинки, потом появился микшерный пульт. Его подарили нам Магнус и Ада, бабушка и дедушка Жюля, когда он еще разговаривал с ними.

В следующем году Жюль уедет. Я пока в это не верю. Как и в то, что дедуле предстоит встреча, которая изменит всю его жизнь.

Глава 23

Я возвращаюсь в комнату № 19. Роман сидит рядом с Элен.

– Добрый день.

Он встает:

– Здравствуйте, Жюстин.

Он кивает на «Каменную болезнь». Я оставила книгу на тумбочке, чтобы он забрал ее, когда придет.

– Вам понравилось?

– До безумия.

Он улыбается:

– Надеюсь, чтение не слишком вас расстроило?

Я краснею:

– Нет. Но мне очень захотелось поехать на Сардинию.

Он смотрит на меня:

– У меня там маленький домик, на юге острова, рядом с Мураверой. Я дам вам ключи, когда захотите.

Я опускаю глаза:

– Правда?

– Правда.

Пауза.

– Там можно встретить персонажей книги? – спрашиваю я.

Он смотрит на меня:

– Каждый день.

Я смотрю на него:

– Даже Уцелевшего?

– Особенно Уцелевшего.

Он берет книгу и тут же кладет обратно. Потом встает:

– Я опаздываю, мне пора, если не хочу пропустить последний поезд. Элен сегодня не сказала мне ни слова.

Я смотрю на Элен, думаю о домике на Сардинии и отвечаю:

– В следующий раз скажет.

– Да, – печальным тоном отвечает он. – Может быть. До свидания.

– До свидания.

Он выходит, и в комнате как будто становится темнее. Он никогда не спрашивает, начала я писать для него или нет.

Элен поворачивает голову и улыбается мне.

– Итак, моя прекрасная дама, вы сегодня изображаете молчунью?

– Люсьен не женился на мне 19 января 1934 года в Милли, своей родной деревне. Тот день был очень снежным. Он специально выбрал самый холодный день зимы, чтобы никто не смог прийти… Жюстин…

– Да?

Я подхожу, беру ее за руку.

– Знаешь, почему Люсьен не захотел на мне жениться?

– Потому что кольцо надевают на единственный палец, от которого идет вена к сердцу.

Элен хихикает, как ребенок.

– Безымянный, на левой руке.

Я сажусь рядом, и она продолжает свой монолог:

– Дом папаши Луи замаскировали под мэрию – большой, четырехэтажный, квадратный, прямо напротив вокзала. Люсьен приставил к стене стремянку и повесил сине-бело-красный флаг на водосточную трубу и большую вывеску со словом «МЭРИЯ» над входной дверью. Мои родители никогда раньше не бывали в Милли и ничего не могли заподозрить, а снег скрыл все следы.

Улицы были пусты. Мы ждали родителей перед псевдомэрией, я надела белое платье, очень простое, без кружев.

Родителям мы сказали, что обвенчаемся позже, весной или летом, и тогда я добавлю кружево и фату. Мама огорчилась, что единственная дочь клерменских портных выходит замуж в таком простом наряде. Люсьен выглядел очень авантажно в темно-синем фланелевом костюме, который мне пришлось ушить, так сильно он похудел.

Люсьен взял меня за руку и обнял взглядом. Мы вошли. В тот день я отдала ему обе руки, которыми теперь самостоятельно читала книги шрифтом Брайля. Я была обязана Люсьену всем… Жюстин…

– Да?

– Ты понимаешь, что это такое?

– Я понимаю значение слов, но не встречала человека, о котором могла бы сказать то же самое.

Пауза.

– На первом этаже дома папаша Луи сдвинул мебель и поставил большое бюро и несколько стульев. Люсьен прикрепил к стенам фальшивые муниципальные распоряжения, а на запертую дверь пристроил табличку «Регистрация актов гражданского состояния». Луи обожал играть в мэра, к роли он подошел очень серьезно, хоть и не понимал, зачем Люсьен тратит столько сил на не-женитьбу, а когда тот попытался объяснить, что брак мешает крови свободно циркулировать и превращает мужчин и женщин в рабов клятв, которые невозможно сдержать, просто отмахнулся от него.

Папаша Луи был крупным мужчиной с низким голосом и прекрасно выглядел с трехцветным шарфом через плечо.

Он зачитал выдержки из Гражданского кодекса. Статья 212: Супруги обязаны хранить верность и помогать друг другу. Статья 213: Супруги совместно осуществляют моральное и материальное руководство семьей, обеспечивают детям доступ к образованию и подготавливают их будущее.

Мои родители отбыли сразу после церемонии, памятуя, как рано темнеет зимой.

Она замолчала.

– Элен…

– Да?

– Почему вы сегодня ни слова не сказали Роману?

Она пожимает плечами в знак полного недоумения и сообщает перед возвращением на свой пляж:

– Мы поцеловались, и наш не-свидетель Бодлер прочел стихотворение.

Дитя, Сестра моя, уедем в те края,

Где мы с тобой не разлучаться сможем,

Где для любви – века, где даже смерть легка,

В краю желанном, на тебя похожем[28].

Глава 24

В 1935 году папаша Луи за символическую плату продает свое кафе Люсьену и Элен. Название остается тем же. Зачем ломать традицию? Никто ведь не меняет имя старику и не заставляет его отказываться от привычек! Новые владельцы перекрасили стены и на этом остановились.

В светлый зал можно попасть через застекленную деревянную дверь, матовое стекло которой окрашено в красный, синий и зеленый цвета. Два больших окна выходят на улицу, третье – на площадь церкви в романском стиле. Пол деревянный, темный. В четырех зеркальных колоннах отражается калейдоскоп лиц и фигур посетителей, сидящих у оцинкованной стойки. За ней находится чулан-кладовка. Справа четыре ступени ведут в