Палома залезает на крышу машины, встает на ноги, танцует и поет, продолжая чувственно двигаться.

Она не падает с движущегося автомобиля, потому что все происходит не на самом деле. Это видеоклип.

Джулиан высовывается в окошко и смотрит на нее снизу, возбужденный и что-то бестолково бормочущий. Хватая Палому, он высовывается так далеко, что ему приходится держать руль ногой. Машину бросает в сторону, но опасности нет, это видеоклип.

Чтобы не попасть в аварию, Джулиан усаживается обратно на водительское место. Сосредотачивается на дороге, но ненадолго: за передним стеклом автомобиля появляется Палома.

Она медленно съезжает вниз и ложится на капот. Прижавшись к стеклу, она подмигивает Джулиану, строит глазки, показывает язык и много чего еще, перекатываясь по капоту, пока машина мчится со скоростью двести километров в час. Волосы Паломы развеваются на ветру.

Наконец Палома, словно акробат, через окошко забирается обратно в салон.

Она усаживается рядом с Джулианом. Ему не терпится дотронуться до нее, но она с видом опытного знатока не позволяет этого, чтобы усилить напряжение.

Все это время она продолжает петь. На мгновение прерывается и говорит:

– Гляди, что я тебе сейчас покажу!

Она открывает бардачок и достает невиданную эротическую игрушку.

Это большой мяч из черной резины, из которого угрожающе торчат блестящие металлические шипы. Как используют этот предмет – страшно подумать.

– Гляди, дорогой!

Шипованный мяч медленно исчезает под ней, и в это мгновение…

– Боже мой! – восклицает Джулиан.

Громкий женский крик прерывает музыку и все прочие звуки.

Встревоженный Фред Баллинджер зажигает лампу на комоде.

Лена внезапно просыпается, обливаясь потом и тяжело дыша, как бывает после кошмара. Ей не хватает воздуха. – Лена, что с тобой?

Она тяжело дышит. Медленно возвращается в реальность, начинает нормально дышать. Успокаивает отца:

– Ничего, ничего. Сон приснился.

– Кошмар?

– Вроде того. Но все прошло.

Фред гасит свет. Полутьма. Лена ложится обратно в постель, но не спит. Отец и дочь поворачиваются друг к другу спиной.

Немного спустя она спрашивает:

– Скажи как мужчина: тебе нравится Мисс Вселенная?

– Я страшно разочарован.

Лену слова отца успокаивают. Помедлив, она говорит:

– Папа, мне надо тебе кое-что сказать… кое-что личное.

– Слушаю, Лена.

– Джулиан – идиот. Потому что я очень хороша в постели.

– Я знаю.

– Откуда. откуда ты знаешь?

– Ты моя дочь. А я, без лишней скромности, в постели творил чудеса.

Тихонько, преодолевая смущение, они начинаются смеяться в темноте, каждый на своей стороне.

Магазинчик, битком набитый сувенирами и предметами из дерева, изготовленными местными ремесленниками. Фред слоняется по магазину, равнодушно поглядывая на полки.

Джимми Три подходит к прилавку, за которым стоит продавец, и кладет на прилавок ореховую трость, похожую на трость латиноамериканца. Он явно доволен своей находкой. Продавец начинает заворачивать трость.

Джимми ждет, в эту минуту рядом с ним возникает бледная девочка из отеля. У нее розовые круги под глазами, придающие ей не больной, а страдальческий вид.

Тринадцатилетняя девчушка нервно грызет ногти, не сводя глаз с актера. Он чувствует ее взгляд и оборачивается. Она, не стесняясь, в упор смотрит на него – так долго, таким взглядом, что Джимми теряется. Потом девочка уверенно заявляет:

– Я видела вас в кино.

– Тебе тоже понравился мистер Кью?

– Нет, я видела вас в фильме, где вы играли молодого отца. Того, который впервые встречает своего сына в баре на автостраде, когда тому уже четырнадцать лет.

Джимми остолбенел. Он бормочет:

– Но ведь этот фильм никто не видел!

– Мне очень понравилась сцена, в которой сын говорит: “Почему ты не захотел быть мне отцом?”, а вы отвечаете: “Боялся оказаться не на высоте”. Тогда я поняла кое-что важное.

– Что?

– Что в этом мире все боятся оказаться не на высоте. Так что нечего волноваться. Пока! Увидимся в отеле.

И девочка уходит как ни в чем не бывало. Джимми так и стоит у прилавка. Он смотрит в пустоту. Совершенно оглушенный.

Инстинктивно он надевает солнечные очки. Фред, стоящий у него за спиной, между полок, наверняка все слышал: он тоже не сводит глаз с Джимми. Он потрясен не меньше приятеля, но ничего не говорит. Только смотрит в спину актеру, у которого в это мгновение на глаза наверняка навернулись слезы.

Джимми и Фред шагают по чудесной тропинке, идущей мимо альпийской деревушки.

Шагают молча, их окружают только совершенные звуки: стрекот цикады и далекий звон колокольчиков.

– Чем ты целый день занимаешься, Фред?

– Говорят, у меня апатия. Так что ничем не занимаюсь.

– Не скучаешь по работе, Фред?

– Ничуть. Я и так слишком много работал.

– А чего или кого тебе не хватает?

– Жены. Мне не хватает моей жены Мелани.

– Я читал в “Википедии”, что в юности ты дружил со Стравинским.

– Правда.

– Каким он был?

– Он был очень спокойным человеком.

– Спокойным? И все? Фред, не будь таким жадиной. Мне нужен друг, который не будет жадничать со мной. Расскажи мне о Стравинском.

– Однажды он заявил мне: “У интеллектуалов нет вкуса”. С того дня я изо всех сил старался не стать интеллектуалом. И у меня получилось.

Джимми ничего не говорит. Они молча шагают дальше.

– А ты? Чего тебе не хватает?

– К счастью, наверное, хватает всего.

– Не жадничай, Джимми!

Джимми улыбается, словно его поймали за руку.

– Я понял, чего мне не хватает, четыре месяца назад, читая Новалиса.

Фред удивлен:

– Ты читал Новалиса?

– Калифорнийские актеры не только пьют, нюхают кокаин и живут с моделями-анорексичками, но иногда еще и читают Новалиса, – шутливо отвечает Джимми.

– Извини, ты прав. К старости у меня накопилась масса предрассудков. И что же написано у Новалиса?