После завершения церемонии подъема флага были свободные полчаса. Матросы обычно курили, собравшись на баке, а офицеры отправлялись в кают-компанию доесть завтрак. За завтраком мы пили кофе с каким-нибудь печеньем, но обычно предпочитали сытную турецкую лепешку. Когда началась война и турок в Севастополе не стало, пропали и лепешки, о чем мы очень сожалели. Секрет их приготовления турки унесли с собой…

Линейный корабль “Евстафий” и яхта “Алмаз” на Севастопольском рейде (С картины А В Ганзена)

На стрельбах у крымского побережья

По уставу каждый офицер должен в течение трех месяцев выполнить обязанности "дежурного по кают-компании". Главным образом он отвечал за поставку продовольствия на офицерский камбуз. Эта обязанность была очень непопулярной и не помню случая, чтобы кто-нибудь добровольно вызывался быть дежурным. Буфетчики — уж не знаю почему — на кораблях работать не хотели, их и не очень звали, поскольку наличие буфетчика удваивало расходы кают-компании. На “Евстафии” дежурным по кают-компании был инженер-механик М., которым все были довольны. Он полностью полагался на корабельного кока, вполне прилично кормившего нас за 30 рублей, которые каждый из нас вносил ежемесячно на питание. Вино, постоянно попиваемое вечерами в кают-компании, конечно в эти 30 рублей не входило, не считая "чарки" водки по воскресеньям. Кроме того, вне службы можно было заказать кофе с коньяком, фрукты и пирожные в каюту, но за дополнительную плату. То же касалось пива и прохладительных напитков.

В общем, когда приходила пора получать жалование, молодые мичмана после вычета за "стол" почти ничего на руки не получали и залезали в долги. Почти все должны были портным и сапожникам. Конечно, надо признать, что наши кредиторы не были жестоки и часто ждали сколько придется, отлично зная, что морской офицер в конце концов долг погасит. Но офицеры сами старались не превышать разумных границ кредита, памятуя о скандале, разразившемся пару лет назад во Владивостоке. Этот дальневосточный порт всегда притягивал к себе разный преступный сброд из центральной России.

И вот там появился некий господин, охотно дающий в долг морским офицерам, предпочитая командиров миноносцев и прочих малых кораблей и судов. Господин, кроме этого, поставлял на корабль сахар, и его должники — офицеры беззаботно подписывали ему представленные счета, не проверяя их. Когда же счета были предъявлены к оплате, назначенная командованием ревизия быстро обнаружила всю аферу. Замешанные в дело офицеры были строго наказаны, аферист арестован, но пресса подняла страшный шум вокруг "сахарной аферы", обвиняя во всем именно флот, демонстрируя невероятную ненависть, насаждаемую в обществе против вооруженных сил. Это было одно из печальных последствий проигранной войны, но дело было не только в этом.

Главным образом дело было в том, что армия и флот являлись естественной опорой режима, который все более лишался доверия своего народа. Это ставило офицерский корпус в очень сложное положение. офицеры привыкли полагать себя вне политики. Особенно флотские офицеры — выходцы из дворянских семей и семей потомственных моряков — вообще никогда политикой не интересовались, предпочитая помимо службы заниматься наукой, искусством и музыкой, т. е. тем, к чему их приучали с детства. Что касается привилегий, то у офицеров, насколько мне помнится, существовала единственная привилегия, позволявшая с билетом 3-го класса путешествовать в вагоне 2-го класса. Да еще учить бесплатно своих детей в военных учебных заведениях. Вот и все.

Но никогда офицеры не были врагами своего народа, как это постоянно вдалбливали всем в голову различные революционные организации…

На Севастопольском рейде. 1910-е гг.

Учебные занятия на корабле начинались в 08:30 и продолжались до 11 часов, когда сигнал "отбой" возвещал коней занятий. Затем следовал обед и послеобеденный отдых. За четверть часа до обеда все вызывались наверх, командиры отделений убеждались, что у всех матросов чистые руки, и отправлялись обедать. В 13:30, выпив стакан чаю, матросы возвращались к своим служебным обязанностям и занятиям, продолжавшимся до 17:00, когда подавалась команда на ужин. После этого свободные от вахт матросы распоряжались временем по своему усмотрению. Любители песен собирались на баке с гармониями и балалайками, и над рейдом звучали веселые или полные глубокой печали народные песни Малороссии.

А мы в это время в кают-компании играли в трик-трак. Поклонники музыки упражнялись на рояле, скрипке или виолончели. Пели также и хором. У русского человека это в крови, независимо от общественного положения.

В момент захода солнца, при спуске флага, на корабле не слышно ни шороха, царит абсолютная, очень впечатляющая тишина, когда Андреевский флаг медленно скользит вниз по гафелю. Вскоре слышалась команда с вахты: "Убрать палубу, проветрить батареи, открыть орудийные порты!" Свежий воздух врывался в помещения, освежая нижние палубы, где его всегда не хватает, особенно летом, когда жаркое солнце буквально раскаляет корабль. Наступала ночь. Звучала последняя команда: "Надеть чехлы!" и корабль был готов к ночному покою. Но еще долго потом светились на корме иллюминаторы кают-компании, из которых лилась музыка и слышалось пение. Так протекали зимние вечера на “Евстафии”.

В феврале 1913 года весь флот, как и вся Россия, отмечал трехсотлетие царствующего дома Романовых. На всех кораблях эскадры проходили смотры и служились молебны. В Морском собрании была развернута выставка национальных костюмов России и ее провинций. В Севастополь прибыл и сам Государь. По этому случаю в Морском собрании был грандиозный бал. царь лично вручал офицерам памятные медали на георгиевской ленте. На бронзовой медали был изображен первый царь из дома Романовых — Михаил Федорович и нынешний — Николай Александрович.

Кто мог тогда представить, что Николай II последний русский царь?! Кто мог представить, что всего через четыре года мы станем участниками и свидетелями величайшей трагедии в истории человечества! Поистине, пути Господни неисповедимы.

Ани неслись своей чередой. Южная весна не заставила себя долго ждать. Скоро молодая зелень и первые цветы украсили Севастополь. Флот готовился к летней кампании 1913 года. Корабли грузили уголь и боезапас. К погрузке угля привлекались все, исключая некоторых старших офицеров. Изнуряющую работу подбадривали марши, играемые корабельным оркестром. Над кораблями висели облака черной угольной пыли, застилающей глаза. Погрузка угля — это что-то среднее между спортом и кошмаром, продолжающимся целые сутки. Особенно тяжела погрузка в жару или дождь, но корабль, первым закончивший погрузку, получал благодарность командующего флотом и денежный приз.