Темный коридор тускло освещали масляные лампы, некоторые двери оказались приоткрыты и из-за них слышались приглушенные голоса. Говорили на языке Рейха. Большинство постояльцев, до которых успели добраться солдаты были уже мертвы, лишь женщинам повезло меньше, их начинали насиловать прямо под пологом сна, но в процессе заклятие разрушалось.

— Гех, хуре! — раздалось слева и солдат в серой стальной броне выволок за шкирку в коридор рыжеволосую девушку, сдававшую комнаты на ночлег.

Эш почувствовал, как ладонь Лани сжаласть, но лишь замер, призывая волшебницу последовать его примеру.

Наконец они спустились до первого этажа и вошли в гостевой зал, освещенный значительно лучше. Около двадцати солдат расположились за столами, уставленными едой, смеясь и что-то шумно обсуждая на своем языке.

Медленно двигаясь вдоль стены, антим заметил, в одном углу зала несколько сдинутых столов, на которых с жутковатой педантичностью оказались сложны трупы людей. Все они были раздеты догола, по три тела друг на друге, в одинаковых позах, сперва те, кто ростом повыше и по убывающей. Рядом стоял пожилой человек в изящном сером камзоле и записывал что-то пером на листок бумаги, непрерывно щурясь и поглядывая на убитых.

— Танц, танц, шлюха! — раздалось справа, и рыжеволосую девушку, уже совершенно нагую, подняли на один из столов.

Дверь в погреб распахнулась и пара солдат вынесла оттуда большой бочонок вина. Эш дернул за руку Лани и они прошмыгнули в помещение. Здесь было темно и тихо, кругом стояли ящики с едой, а так же бочки со спиртным.

— Всю готовую еду они уже забрали, — шепотом пояснил антим девушке. — Набирай в сумку овощей и вяленого мяса, если найдешь. — Старик заметил пустой грязный мешок на полу и подал его Лани. — Сюда тоже.

Антим встал ближе ко входу и попытался найти сознанием сферу высшего мага Рейха, но тот, должно быть уже ушел вместе с остальной армией. Оно и понятно, столь серьезную боевую единицу оставлять в тылу не имело смысла, но теперь, если Эш или Лани лишатся шкуры хамелеона, новую наколдовать не получится.

Антим вернулся вглубь погреба, когда девушка уже набивала мешок. Он остановил ее жестом, так как слишком крупные или тяжелые вещи наложенное заклинание могло не охватить, затем они так же тихо отправились назад.

Гостевой зал быстро изменился — гора трупов в углу стала больше и Эш заметил, что среди них теперь лежало тело рыжеволосой девушки, солдаты же, напротив, в большей своей массе покинули помещение.

Эш потянул Лани за руку, чтобы та не смотрела на трупы, но судя по тому, как дрожала его спутница — она все отлично видела и понимала.

Через кухню, на которой царил переполох, они вышли на улицу и тут же услышали жуткие лошадиные крики. Конюшни полыхали огнем, однако животные в них пока еще оставались живы. Вот ворота распахнулись и оттуда выбежала дымящаяся лошадь, у которой горели грива и хвост. Животное обезумело от боли и мотало головой, безуспешно пытаясь погасить пламя.

В этот момент звонко щелкнули тугие тетивы, отправляя в лошадь тяжелые арбалетные болты.

Животное рухнуло на землю, все еще слабо подергиваясь, а в стороне раздался гогот нескольких глоток.

— Генау инс циель! Генау инс циель!

— Святые небеса… — прошептала рядом Лани сквозь слезы. Эш не стал ее одергивать, потому как и сам давно отвык от вида подобной жестокости.

В прачечной никого не оказалось и помимо своей обычной одежды Эш прихватил пару пуховых подстилок, да несколько простыней. Перевязав все это найденным здесь же ремнем он махнул девушке рукой, после чего они вышли из здания и отправились в сторону ночного леса.

Небо по всему горизонту, со стороны города Фремьен, вздрагивало оранжево-алыми всполохами. Эш понял, что одно из старейших поселений Ланкарии превратилось теперь в один гигантский факел, стало быть, идти туда было бессмысленно. Неясным оставалось то, для чего Рейху требовалось вырезать целый город. То ли в качестве показательной меры для всех, кто помыслит сопротивляться, то ли кайзер решил вести войну на полное уничтожение.

В последнее Эшу верилось с трудом. Не пошел бы на такое гениальный стратег и политик, уже захвативший едва ли не треть всего цивилизованного мира — огромные дикие пустоши были ему совсем ни к чему.

Лес уже скрыл собой шум от движущейся армии и полыхающую конюшню Приграничья. Только теперь, когда вокруг царило обманчивое спокойствие Лани наконец заплакала. Эш хотел было обнять и пожалеть ее, но девушка резко отстранилась.

Он не стал настаивать и молча смотрел как она заходится слезами, прислонившись спиной к стволу дерева.

Она успокоилась спустя пару минут так же внезапно, как и разрыдалась. Сухо сказала:

— Отвернись, пожалуйста, я переоденусь.

Эш выполнил ее просьбу, а за одно переоделся и сам, в свою еще непросохшую мантию.

Все так же молча они углубились в лес и сделали привал лишь спустя около часа, недалеко от ручья. Эш отдал девушке подстилку и пару простыней, но ночью, слыша, как она зябко ежится и дрожит от ночной прохлады, старик укрыл ее своей подстилкой, а сам получше завернулся в прохладную влажную мантию.

Антим проснулся первым и тут же зашелся сильным кашлем, чем и разбудил Лани.

Он покопался в мешке с припасами, достал оттуда перемазанное грязью сало и отправился мыть его к ручью. Когда Эш вернулся, то застал Лани уже сидящей на собранных перевязанных подстилках, глядящией в одну точку перед собой.

— Не хочешь поговорить? — спросил он ее, протягивая кусок сала и хлеб.

— Нет, — тихо ответила девушка, принимая еду.

Когда они поели, Эш сказал:

— Мы можем отправиться в Брунвей, останешься у отца, пока все не прояснится. Пусть до туда, конечно, не близкий, но через пять-шесть дней окажемся на месте.

Его снова охватил приступ кашля, а Лани согласно кивнула и тихо произнесла бесцветным голосом:

— Я очень хочу домой.

Из леса они вышли севернее Приграничья, потому как Эш не хотел, чтобы девушка увидела то, что осталось теперь от постоялого двора.

Вытоптанная трава, да лошадиный помет теперь были единственным, что напоминало о прошедшей здесь недавно армии. Антим прикинул маршрут и повел их через поле, на северо-запад, туда, где должна была быть широкая дорога, объединяющая собой все северное побережье Ланкарии. Темно-серое небо разразилось вскоре мелким обложным дождем, обещавшим идти очень долго.

Эш накинул себе на голову капюшон и покосился на Лани, но девушка словно бы и не замечала непогоды.

Он невольно вспомнил себя, когда впервые увидел смерть, вернее не просто смерть, а целенаправленное лишение жизни одним человеком другого. Он был тогда примерно одного возраста с девушкой, лет семнадцать-восемнадцать. Его обучение как антима как раз подошло к тому моменту, когда требовалось помогать наставникам в охоте на магов.