— Фух! — выдохнул Хан, усаживаясь сверху. — Ну прекрати уже! — прикрикнул строго, чуть сильнее вдавливая меня в постель. Но не перекрывая воздух.

И правда, деваться уже некуда.

— Прекратила, — прошипела, с трудом удерживаясь, чтобы не плюнуть в красивую мужскую физиономию.

— Тогда побеседуем. Спокойно и цивилизованно.

— И кто тут заговорил о цивилизации, господин Инквизитор?

— Человек, который пытается ее сохранить.

— Серьезно? Тем, что пытает и убивает женщин? — рявкнула я, чувствуя стальную хватку на запястьях, вздернутых над головой.

Хан нахмурился и явно попытался что-то сказать, но нет. Сейчас говорила я, и только я:

— Такие, как вы, во все времена искали виноватых, прикрывались высокими словами. А сами устраивали кровавые жатвы. Вы не ведьм уничтожали, а тех, кто отличался от стада баранов! Козлы!

— Ты ничего не знаешь о сути вещей Дамаль!

— Правда? Ты говоришь это той, у которой их пять, но они никак на нее не влияют!

Один — ноль в мою пользу! Хан удивился, хотя и хватки не ослабил. Зато посмотрел на меня так, словно ожидал, что я вот-вот превращусь в какого-нибудь посланца Сатаны. Несмотря на всю серьезность ситуации, мне ярко представилось, как я начинаю зловеще хохотать, а Хан отпрыгивает и пытается осенить меня крестом.

Вот что за дурь лезет в голову?

— Пять вещей, Ева. Что с тобой случилось?! — В его тоне слышалось едва ли не отчаяние. Я поерзала и безуспешно попыталась освободиться.

— Лежи спокойно! — рявкнул вдруг господин Инквизитор. — Ева, да мать же ж твою… Да как так-то! Я же просил тебя не влезать во все это!

— Извини, там от тебя тогда свалилось столько информации, что я половину мигом забыла.

— Ева!

— Что? — невозмутимо поинтересовалась я, стараясь не обращать внимания на то, как приятно ощущать снова его запах и присутствие. — Я не понимаю, господин Инквизитор, почему вы опускаетесь до беседы с какой-то там Хищницей, вместо того чтобы тащить ее на расправу. Грехи отпускаете?

— Да убить тебя готов, — в сердцах сообщил Хан. — Ева, что случилось? Ты же казалась мне разумной женщиной. И сильной. Я просил тебя не касаться этого.

— Извини, — ответила ядовито. — Не в моих правилах слушать советы бывших.

— Погоди… — нахмурился Хан недоверчиво. — Так ты что… обиделась?!

Бинго! Не прошло и года!

— Конечно нет! Я привыкла, что меня ни с того ни с сего кидают мужчины, напоследок вытерев ноги, как о половичок.

Странно, но Хан теперь смотрел на меня совершенно другим взглядом. Даже в душе шевельнулось нечто, почти задавленное тонной обиды и злости. Потом он спросил осторожно:

— Если я тебя отпущу, ты не станешь кидаться?

— Хочешь поговорить?

— Очень.

— Хорошо, — кивнула я покладисто. — Не буду кидаться с кулаками и выпрыгивать в окно. Тем более юбка для прыжков не на мне. Отпусти, а то уже синяки на руках появились, наверное.

Миг — и Хан одним рывком отстранился. Я же села нарочито медленно, потирая запястья и вздыхая. Пусть его остатки совести сожрут, если смогут. Тем более он и правда слишком жестко меня держал.

— Выпьешь чего-нибудь? — поинтересовался Инквизитор, поднимая трубку внутреннего телефона. О, мы перешли к светской части. Отлично!

— Кофе, — отозвалась лаконично. И продолжая прятать взгляд. Боялась, что наш проницательный, хоть и туповатый в плане женской психологии Инквизитор прочитает там лишнее. Но украдкой-то косилась. Как назло, Хан еще стянул бесформенный женский свитер, оставшись в простой черной футболке. Память услужливо подкинула картины, в которых я скользила пальцами по его рельефным мышцам. Вот черт! Пришлось сжать кулаки и прикусить губу. Расплываться лужицей возбуждения я не буду.

Хан коротко попросил принести в номер кофе, обед и зеленый чай. При этом не спускал с меня внимательного взгляда. Я же старалась не коситься в сторону своего рюкзака. Без вещей уже чувствовала себя голой.

— Присядем?

Я проследила взглядом за рукой Хана. Да, действительно, лучше сидеть там, а то беседовать на кровати слишком интимно.

Но стоило мне пересесть, как я поняла: кресла слишком близко стоят друг к другу. Еще и Хан, мало того что устроился рядом, так вдобавок чуть наклонился в мою сторону. Такое знакомое лицо… я уставилась в район его идеально выбритого подбородка. Такого мужского, твердого… Незаметно сглотнула и перевела взгляд в окно за спиной Хана. Лучше буду любоваться солнечной осенью Парижа, чем смотреть на Инквизитора. Не так больно.

— Итак. — Голос Хана звучал спокойно и несколько вкрадчиво. — Поговорим по душам, Ева.

— Что?

Я просто хмыкнула после слова «душа». А он мигом начал хмуриться. Тем не менее взял себя в руки и продолжил:

— Ева, ты в заднице. Орден решил, что ты — Антихрист. И сделает все, чтобы до тебя добраться.

— А теперь скажи: кого мне винить в том, что меня опознали?

— Тебе что-то скажет имя Аделина Астан?

Я поперхнулась, услышав об одной из владелиц. Самой запуганной и трусливой.

— Что вы с ней сделали?

Губы онемели от страха, спину закололо невидимыми мелкими иголочками. Как? Как они нашли Аделину? Безобиднейшую владелицу, которая слишком сильно привязалась к своей вещи. Иначе давно бы от нее избавилась.

— Мы? — нехорошо ухмыльнулся Хан. — Мы ничего. Нет, правда, ничего. Ева, не бледней, а то упадешь в обморок раньше срока.

В дверь постучали, и я мигом оказалась на ногах. Ближе к окну.

— Ты!

— Это официант, — прошипел Хан. — Сядь, истеричка. Сядь!

Чувствуя, как все внутри дрожит, я осталась стоять у окна. Нет веры ни одному члену Ордена. Особенно тому, с кем спала.

Но в номер и правда вошел официант с тележкой. Думаете, я успокоилась? Ничего подобного, занервничала еще сильнее и положила руку на деревянную статуэтку какого-то животного. Потому что в фильмах очень часто под видом официантов проникают похитители и убийцы.

Но этот в злодея превращаться не спешил. Спокойно расставил все на круглом столе посреди номера, пожелал приятного аппетита и вышел, получив щедрые чаевые от Хана.

Сам же Инквизитор, стоило двери закрыться, повернулся ко мне и вздохнул так, что мне едва не стало стыдно.

— Ну что? — Нет, он определенно читал мои мысли. — Убедилась, что это просто официант? И пистолет под белой салфеткой у него не спрятан?

— Ты мне отлично показал, что доверять никому нельзя.

Я подошла к столу первой, подняла чашку и подозрительно понюхала. Потом спросила: