каким последствиям могла привести наша встреча, не успей я вовремя. — Простите еще раз!

Мужчина, которому на вид было лет шестьдесят, кокетливо заправил за ухо длинную прядь светлых волос и прищурил глаза.

— А Вы, похоже, не местная?

— Абсолютно не местная! — Рассмеялась я. — Вот… неожиданно для себя купила в деревне дом. И теперь приехала.

— В Тюмарково? — Догадался он. — Сима говорила, что у нее появилась соседка.

— Слухи распространяются быстро. — Согласилась я.

— И как? — Мужчина, никуда не торопясь, опустил к ногам висевший на плече рюкзак.

— Ничего. — Я пожала плечами. — Хожу, осматриваю окрестности. Думаю.

— А я в соседней деревне живу. В Мироново. — Сообщил он и представился: — Николай.

— Катерина.

Манька дернулась и удивленно посмотрела на меня: мол, чего держишь?

— Простите… — Я посмотрела на охотника. — Можно собаку спустить? Не бойтесь, она не укусит. Ее бросаться не учили.

Тот кивнул, и Манька, словно пущенная из лука стрела, снова побежала к реке.

— Вы бы в лес сапоги надевали. — Николай посмотрел на мои ноги. — У реки змеи живут.

— Уже поняла. — Хмыкнула я. — И кто еще тут, кроме них, водится?

— Кабаны. — Мужчина посмотрел на плечо, за которым висело ружье. — Волки, лоси, зайцы, лисы, рыси… Зимой видели медвежьи следы.

— Ужас какой! — Непроизвольно вылетело у меня.

Тот засмеялся.

— Здесь людей меньше, чем зверья. Вот только лес рубят. Если так продолжат, лет через пять ничего и никого не останется.

— Значит, дороги разбиты лесовозами, непонятно кто варварски использует природные ресурсы, а местное начальство, радуясь брошенной от барских щедрот подачке, скромно смотрит в другую сторону? — Спросила я.

— Как и везде. — Согласился он. — Совхоз умер, а вместе с ним умирает край: люди разъехались, деревни брошены. Когда-то тут были поля с рожью и картошкой, льном и цикорием. Сколько было скотины! А теперь лес да травы.

Я снова пожала плечами. Ну что тут скажешь, если дешевле завозить не пойми что неизвестно откуда, чем выращивать свое.

— Ну, гуляйте, а я пошел. — Николай снова улыбнулся и подхватил рюкзак. — Надеюсь, увидимся.

— До свидания. — Вежливо сказала я ему вслед и направилась к реке, надеясь отыскать среди ее песчаных перекатов мою загулявшую собаку.

***

А в деревне, пока мы бродили по лесу, собрался целый совет. Это я поняла, как только вышла из-за кустов, скрывающих наши дома.

— Смотри-ка, Маня, — я подозвала собаку и застегнула на ее ошейнике карабин, — похоже наше с тобой появление возмутило спокойный местный быт до глубины души. Похоже, как только подойдем, нам выдвинут жесткий ультиматум.

Маня тряхнула ушами и посмотрела вперед. Туда, где на лавочке и вокруг нее, под соседской ивой, кучковались местные жители.

— Надеюсь, нас не побьют. — Поежилась я, жалея, что кроме подобранной в лесу хворостины, в руках ничего нет. — В-общем, если что, беги.

Собака заглянула в мои глаза и как-то напряглась.

— Не-не! — постаралась ее утешить. — Драться буду только я. А ты… можешь нырнуть под ближайший кустик. Честное слово, считать тебя зайцем не стану, поскольку на рожон лезут только глупцы. А этих рожнов у них… — я быстренько пересчитала все палки и орудия труда в руках населения, — аж семь штук. Если что, будем строить баррикады и отбиваться подручными средствами. Как считаешь, если я выкину в окно ржавое ведро, их это впечатлит?

Болтая всякую чушь лишь для того, чтобы слишком сильно не бояться, я прихватила собаку покрепче и свернула с дороги в сторону дома. Бубнившее о чем-то несомненно важном собрание тут же заоглядывалось, а голоса сделались чуть тише.

— Добрый всем день! — Изобразив радушнейшую улыбку, я помахала свободной рукой. — Всем знакомым и незнакомым — мое почтение!

— А вот и моя соседка! — Серафима, сидевшая на лавочке бок о бок с тетей Надей, улыбнулась мне в ответ. Ну, раз улыбаются, значит, сразу бить не будут. И то — радость.

— Иди-ка сюда! — тем временем продолжила она. — Посиди с нами в тенечке!

Если честно, я бы полежала… на кровати со стаканом воды. Но от приглашений, подкрепленных средствами активного наступления в виде грабель и вил, не отказываются.

— Это моя новая соседка. — Довольно сообщила глазевшим на меня односельчанам бабушка Серафима. — Как тебя… Катя?

— Точно. — Я кивнула. — А это — Маня. Не кусается. Но мнение свое выражает громко.

— Хорошая овчарка. — Переступил с ноги на ногу худенький и низенький мужичок неопределенных лет с печатью хронического употребления на лице. — Значит, Маня?

Бесстрашно подойдя к собаке, он положил на ее голову большую, дотемна загорелую ладонь с узловатыми пальцами. Манюня прифигела от столь вольного обращения и даже прижала уши. Но возмущаться не стала. И тут, откуда-то из-под лавки прямо нам под ноги вышел пес. Раза в два меньше моей красотки. Судя по его шерсти и длинной морде, в его предках были терьеры. Возможно, даже черные, поскольку окрасом и кудлатостью он напомнил мне одну гадостную соседскую собаку и ее не менее гадостного хозяина, водившего свою агрессивную скотину по улице без всякого поводка. Не сомневаюсь, последний считал, что ему все сойдет с рук, поскольку работал в районной управе. И почему такие пакостные, мелочные и злобные люди все время лезут во власть? Мне кажется, они получают патологическое удовольствие, видя чужое унижение. Ибо чем кормить собственную гордыню, как не слезами тех, кому сделал больно?

Подобные мысли, промелькнув в голове с бешеной скоростью, сменились страхом: Маня собак не любила. И если те приближались к ней ближе, чем на пару метров, тут же бросалась, норовя укусить. И что сейчас будет? Необъявленная война вспыхнет с новой силой?

— Казбек! — Строго сказал мужичок, все еще поглаживая Манюнины уши. — Это — девочка!

Маня напряглась… Моя рука судорожно стиснула поводок у самого карабина… А Казбек, с совершенно непробиваемой физиономией, деловито приблизился к Мане и коснулся своим влажным носом ее опущенной морды. И тут же завертел хвостом. Маня, немного подумав, расслабилась и… завертела своим.

— Ты бы, Кать, ее отпустила. — Сказал сосед. — Пусть побегают в травке.

Ну-у… как скажете. Однако вопрос о курах оставался открытым, поскольку пернатые хоть и жались к дому, почуяв нового хищника, но все равно гуляли во дворе.

— Куры — нельзя! — строго сказала я, отщелкивая карабин. Почуяв свободу, Маня прыгнула в сторону и припала на лапы. Казбек, удивленно приподняв лохматые брови, переступил короткими ножками и неуверенно тявкнул. А потом побежал за моей собакой. Та снова прыгнула… И тут до мужчины с чувством собственного достоинства вдруг дошло, что дама приглашает его поиграть. Что тогда началось! Они прыгали, скакали…

Неожиданно откуда-то из зарослей другого посада на дорогу