Я толкаю вперед купюру, и она планирует на стол кассирши.

– Я даже не знаю, – тянет она, косясь на денежку, но не делая попытки ее вернуть.

– Вы просто попытайтесь, – прошу я. – Не получится – значит, не получится. Я все равно буду признательна вам за попытку.

Сказанное означает, что в любом случае кассирша может оставить деньги себе, и она это понимает. Книжка ложится на стол, накрывая собой купюру, руки кассирши перемещаются к клавиатуре компьютера.

Пару минут я слушаю птичий клекот пластмассовых кнопок так увлеченно, как не слушала бы легендарную японскую камышовку – самую знаменитую певчую птицу Страны восходящего солнца. Затем кассирша говорит:

– Примерно в два десять там проходил новороссийский автобус, и еще минут через двадцать пять–тридцать – сочинский.

– Новороссийский, – выбираю я. – Можно найти водителя?

– Это не так просто, как вы думаете, – ворчит кассирша, и я с намеком открываю кошелек.

Это довольно громкий намек – металлическая застежка издает характерный звук, и кассирша меняет тон:

– Но, так и быть, я попробую.

Пробы несколько затягиваются и включают в себя телефонный звонок некой Диночке с автобазы, но в результате я получаю конкретную информацию:

– В том рейсе были Свинаков и Тарасов, они напарники, работают в Новороссийском АТП.

– Контакты, – прошу я шепотом, потому что кассирша все еще держит у уха телефонную трубку.

– Сейчас Дина узнает, – так же негромко отвечает она и ждет, затем что-то записывает и снова ждет.

Потом прикрывает микрофон ладонью и спрашивает:

– А хотите, Дина скажет водителям, чтобы подошли к нам на остановке? Они как раз сейчас едут в Новороссийск из Ставрополя, будут здесь часов через пять.

– Было бы замечательно! – радуюсь я.

Мы расстаемся, весьма довольные друг другом. У кассирши в книжке пара новых закладок достоинством в тысячу рэ каждая, а у меня – бумажка с именами и телефонами возможных свидетелей аварии.

Пока я неподвижной статуей стою в псевдомраморном портике, раздумывая, как бы мне скоротать пять часов до прихода автобуса, оживает мой мобильник.

Номер определяется – это Макс.

– Привет, – говорит он. – Как дела, чем занимаешься?

Я еще не определила новую линию поведения с Максом, поэтому отвечаю уклончиво:

– Да так, ничего особенного. Гуляю.

– По банкам?

Реплика короткая, но с бездной смысла.

Стало быть, Макс уже в курсе, что я закрыла карты. Значит, он тоже сегодня наведался в банк, и вряд ли это случайное совпадение. Вероятно, он знал, по каким числам поступает очередное «пособие» – моя стипендия им. М.Тугарина, и торопился сразу же забрать эти деньги. А я его очень удачно опередила.

– Да, заглянула мимоходом в ближайший «Старбанк». Тетя Оля сказала, что дядя Мотя мне снова денег послал, – отвечаю я, нарочно подчеркивая свою близость к Тугариным.

Пусть Макс не думает, что я одинокая беспамятная дурочка, за которую некому вступиться.

В трубке тихо, только что-то потрескивает. То ли это помехи на линии, то ли Макс безмолвно мечет молнии.

Мне становится весело.

– Дорогая, нам надо поговорить, – произносит мужчина, которого я уже не считаю своим.

– Давай, – соглашаюсь я, перехватывая трубку поудобнее.

– Это нетелефонный разговор.

– Тогда поговорим при встрече, – соглашаюсь я и перехожу в наступление: – Кстати, ты заметил, что забыл отдать мне ключи от моей квартиры?

Ключевое слово тут «моей», и Макс это прекрасно понимает. Допускаю, что у меня разыгралось воображение, но звуки в трубке очень похожи на зубовный скрежет.

А что я? Все претензии к дяде Моте и тете Оле, это от них я узнала, что являюсь единоличной владелицей новенькой «двушки», купленной ими для меня!

– Конечно же, я дам тебе ключи, как только ты вернешься в город, – обещает Макс.

Голос у него сладкий. Даже слишком сладкий, засахарившийся мед ощутимо поскрипывает на зубах.

– Договорились.

Я отключаюсь первой, потому что чувствую, что этот раунд выиграла с большим преимуществом.

Это чрезвычайно меня бодрит. Мне уже не кажется, что я голый ноль. Пусть у меня дырка в памяти, зато характер крепкий и мозги не самые слабые!

«Авось прорвемся», – поддакивает мой внутренний голос.

Я составляю новый план на остаток дня. Он включает возвращение в санаторий, ежедневные процедуры, ужин, повторный визит на кипучеключевскую автостанцию и самое главное – разговор с водителями, которые могут оказаться свидетелями аварии.

Гордясь собой и радуясь тому, как удачно все складывается, я терпеливо дожидаюсь очередного пригородного автобуса и на нем под занавесочными знаменами из красного плюша скачу в санаторий.

Запоздалый визит в процедурный корпус проходит без эксцессов. Потом я мирно ужинаю с дедульками, возвращаюсь в Кипучеключевск и неспешно чаевничаю в кафе с якорем и видом на площадь с зениткой.

Вытянувшиеся тени слоновьих ног превращают просторный квадрат асфальта в гигантскую шкуру зебры. Я соответствую обстановке, потому что чувствую охотничий азарт, как на сафари.

Мое возбуждение достигает пика в момент, когда к вокзалу устало причаливает запыленный автобус рейса «Ставрополь – Новороссийск».

Несмотря на хромоту, я опережаю водителей на короткой дистанции к окошку кассы.

– Ну, я Тарасов из новороссийского АТП, чего нужно? – не обращая внимания на меня, стучит в стекло усталый дядька в мешковатых джинсах и клетчатой рубахе.

Кассирша в аквариуме пальцем указывает на меня.

– Что? – неприветливо спрашивает водила, меняя собеседника.

– Здравствуйте, извините за беспокойство, у меня к вам очень важное дело, личное, – возбужденно стрекочу я, отступая от кассы и зазывными русалочьими жестами маня за собой удивленного водилу.

Мы конспиративно задерживаемся в промежутке между колоннами.

– Вот, это вам, – я протягиваю собеседнику заранее приготовленную купюру.

– А что, разве в кассе билетов нет?

– Это не за проезд, это вам за беспокойство.

Водила смотрит на деньги, но взять их не спешит. Зато и не убегает от меня, заметно заинтересованный.

– Ну, беспокой!

И я решительно беру буйвола за костяные выступы – сафари так сафари:

– Четвертого июня около двух часов ночи вы проезжали мимо обзорной площадки на перевале. Там в это время случилась серьезная авария, вы ее не видели?