Сирийские солдаты тоже стреляли, но, кажется, не в него. Зачем палить по человеку, в которого целят враги?

Он бежал, махал руками и кричал:

— Не стреляйте, я свой, военная разведка!

Ноги парня переплелись в самый неподходящий момент, когда уже, казалось, все, добежал! Он извивался в воздухе и все же треснулся лбом обо что-то бетонное. Видимо, Аллах отвернулся от него, чтобы оказать услугу кому-то другому.

Али не был в обиде. Аллах один, а страждущих — миллиарды! Плита, о которую он треснулся, оказалась тупой и плоской. Этой ночью он явно переоценил свои возможности.

К нему ползли какие-то люди, из-за угла надрывался пулемет, прикрывая их. Его схватили за шиворот, поволокли, награждая не самыми лестными эпитетами. Дескать, шляются тут всякие по ночам, а нам приходится вытаскивать их из дерьма.

Майор Рязанов ворочался на жесткой солдатской койке под сводом брезентовой палатки. Он тоже от кого-то отстреливался, полз, огребая порезы и гематомы, терял сознание, приходил в себя. Над ним склонялась женщина, такая же страшная, как авианосец «Адмирал Кузнецов». Она сжимала его горло слабыми руками, в которых таилась невероятная сила, вкрадчиво урчала.

Его бывшей жене Людмиле снова чего-то хотелось! Они разошлись два года назад, когда еще не было никакой Сирии, а террористов спецназовцы обезвреживали, не выбираясь за пределы ближнего зарубежья. Он отдал ей все, чтобы отстала — квартиру, машину, какие-то деньги на банковских картах.

Детей они не нажили, зато Максим угробил ее лучшие годы, которые никто не вернет. За это, по мнению Людмилы, ее отставной супруг должен был расплачиваться. Любил ведь он эту въедливую заразу! Оттого и отдал ей все, что у него было, а потом еще несколько месяцев перечислял половину зарплаты, которую ему все равно не на что было тратить.

У него имелась информация о том, что его бывшую подцепил ушлый чиновник из городской администрации — при машине, жрущей горючку, как танк «Армата», при нескольких квартирах. Этот фрукт даже проходил по делу о вымогательстве, к сожалению, в качестве свидетеля. Максиму уже было все равно, хотя в глубине души он жалел этого человека. Рязанов заранее знал, что такая дамочка высосет из него все, что он нажил непосильным трудом! Впоследствии так и оказалось. Свидетель плавно стал обвиняемым, а его имущество уже было переписано на бывшую супругу майора спецназа, тогда еще капитана. Ей оно и досталось после того, как ее возлюбленный загремел в кутузку.

Этой ночью она опять к нему явилась, поглаживала горло, щекотала кожу острыми коготками. «Я знаю, дорогой, сколько ты получаешь в Сирии. Мне рассказали. Согласись, это неприлично. В то время, когда твоя бывшая жена доедает последнюю корку хлеба, ей совершенно нечего надеть, приходится ютиться по разным углам!»

Он снова готов был отдать ей все, лишь бы отстала, только бы не слышать этот голос, ставший ненавистным! Он не выносил ее истерики про «бесцельно прожитые годы». В Людмиле таился огромный ядерный потенциал. Не баба, а полторы Хиросимы!

Личная жизнь Максима после развода решительно не складывалась. Две командировки в Сирию. Первая не затянулась. Да и провинция Латакия, где находилась российская база, выглядела живописно, а побережье овевал приятный средиземноморский ветерок. Щемящий роман со студенткой мединститута, с которой он столкнулся, навещая в госпитале раненого товарища. Она училась в интернатуре, сдавала все экзамены на пять.

Разница в десять лет показалась им несущественной. Поначалу они и не поняли, в какую глупость вляпались. Она перебралась с вещами на его арендуемую жилплощадь, а он смотрел на это дело сквозь пальцы. Классик оказался прав: «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань». Лишь промучились два месяца — хотя характер у избранницы был ангельский.

Однажды, вернувшись с недельного задания, он обнаружил, что в квартире нет ни девушки, ни ее вещей, зато есть записка, при чтении которой на его глаза навернулась скупая мужская слеза.

«Не переживай, майор, — утешал его потом однополчанин. — Чем меньше девушку мы любим, тем больше денег в кошельке».

Возможно, бывшая приложила руку к этому событию. Она звонила ему пару раз, выспрашивала елейным голоском, как у него с личной жизнью, не нужен ли совет умудренной опытом женщины? Не случись вторая командировка, он бы ее убил!

Платили спецназу, конечно, щедро, но он не задумывался, какая сумма оседает на его счете. Чем больше получаешь, тем меньше у тебя остается времени на то, чтобы тратить заработанное.

Боевые операции в провинции Алеппо, сопровождение гуманитарных грузов, наведение огня авиации. Они дважды спасали наших вертолетчиков, угодивших в аховое положение. Спецназ был задействован по полной программе. Группа подполковника Авилова, при котором Максим числился заместителем, прошла через всю Сирию — благо расстояния в этой стране не такие, как в Сибири.

— Что тебе снится, крейсер «Аврора»? — спросил его подполковник Авилов. — Поднимайся, майор, на гражданке будешь спать. Ты весь лимит по сну на эту неделю вычерпал.

Офицер спит — служба идет, и деньги капают. Имелась у майора смелая мыслишка на кровно заработанные приобрести небольшой домик «у пруда в Подмосковье», а когда все кончится, зажить обычной скучной жизнью российского обывателя. Здравый смысл хихикал. Мол, ну, ты и фантаст! Но кто мешает мечтать?

Сквозь откинутый полог в офицерскую палатку лезло жаркое арабское солнце. Зима была какой-то странной. Умеренная прохлада к концу ноября сменилась теплом, которое переходило в зной. Нормально дышать можно было только ночью — когда человеку следует спать.

— Снова бывшая явилась? — посочувствовал подполковник Авилов.

Он возился с тактическим жилетом и окутывал палатку дымом американских сигарет.

— Это было ассорти, — признался Максим, свесил ноги на пол и спросил: — Мы куда-то едем?

— Боюсь, что да, — ответил командир группы. — Но для начала послушаем, что нам расскажут. Поднимайся, майор. Здесь Муханов, а с ним загадочный паренек из местных. Я тебя предупреждал.

Майор Муханов Юрий Владимирович имел позывной «Мазда» и не самый скверный характер. Центральное управление боевых операций возглавлял генерал-лейтенант Подшивалов. Муханов был его помощником. Прибытие майора могло означать все что угодно, кроме визита вежливости.

— Хорошо, Даниил Александрович, только побреюсь, а то на душмана похож.

— Никаких «побреюсь»! — заявил Авилов. — Сегодня тот самый редкий случай, когда бриться нельзя. Парней я уже предупредил. Пока не знаю, с чем это связано, можно только догадываться.

Беседа проходила на краю объекта, где стояли бетонные бараки бывшего кирпичного завода. Военная база жила своей рутинной жизнью. Прибыла грузовая вертушка, ее разгружали люди в комбинезонах. На полосе препятствий мельтешили оголенные по пояс фигуры. На западе, где равнина переходила в волнистую местность, барражировал караульный беспилотник. База была немаленькая. Отсюда осуществлялось материально-техническое снабжение частей, дислоцированных в стране. За холмом находился аэродром с хорошей полосой и двумя десятками ангаров. «Мирную» жизнь военнослужащих, помимо стандартных средств ПВО, обеспечивал зенитно-ракетный комплекс «С-300», расположенный в Эль-Газе и способный уничтожать все средства воздушного нападения в радиусе нескольких сот километров.