– Большой день! – повторял он. – Большой день!

– Итак, – не выдержал я, – может, начнем?..

Брутус повернулся к Торквину, чтобы дать ему пять, но здоровяк лишь отмахнулся:

– Трата времени.

Вокруг нас собралось не меньше двух дюжин повстанцев из ИК – намного меньше, чем было в самом Институте. Время, проведенное в джунглях, сделало свое дело. Когда-то бугрящиеся мускулами, руки механика Фрица похудели, из-за чего «Харли-Дэвидсон» на его татуировке стал напоминать смятый трехколесный велосипед. Многих из-за катастрофической потери веса и больного вида вообще едва можно было узнать.

Несколько повстанцев под руководством женщины по имени Ханнелоре пытались открыть сундук Вендерса.

– Зачем делать это прямо сейчас? – прошипел Касс.

– Потому что нам требуется любая помощь, – ответил Марко. – Мы уже говорили об этом, брат Касс. Вендерс был крутым мужиком. Он изучил здесь все вдоль и поперек. Если кто и знал, как залезть в разлом и выбраться из него, так это он. Что, если в этом сундуке хранятся его секреты? Иногда быстрый становится врагом умного.

– Где ты об этом узнал? – удивился Касс.

– Из предсказания в печенье, – ответил Марко.

Элоиза, прижавшись ко мне, с открытым ртом наблюдала за возящимися с искореженной и вздутой от воды деревянной крышкой повстанцами. Я сам не мог отвести от них взгляда.

Заскрипели петли, и сундук открылся. Из него ударила вонь как от протухшей рыбы.

– Мило, – заметил Марко.

Элоиза зажала нос:

– Ты такой странный.

Луч фонарика в руке Ханнелоре осветил находящийся внутри ящик:

– По мне, что тот же греческий, – буркнул Торквин.

Марко наклонился к ящику.

– Кажется, здесь написано «Это принадлежит Вирду Балту Тоту».

– Вендерс был немцем, как и я, – сказала Ханнелоре. – Эта надпись тоже на немецком. Приблизительно она переводится как: «Что бы ни привело тебя, жадность или нужда, но любой, кто откроет это, вскоре умрет».

– Рифма хромает, – заметила Элоиза.

Ханнелоре потянулась за ящиком, но Марко остановил ее, схватив за руку:

– Эй-ей! Не делайте этого.

– Почему? – спросила Ханнелоре.

– Как насчет «вскоре умрет»? – напомнил Марко. – Звучит достаточно серьезно.

– Ох, я ученый, – со смехом ответила Ханнелоре. – Эта надпись – всего лишь жалкая попытка отпугнуть слабых духом. И потом, мы уже открыли сундук, и все живы.

Марко с неохотой разжал пальцы, и Ханнелоре взяла ящик в руки. Он был крепким и удивительно тяжелым на вид, прямо как огромный аккумулятор. Она опустила его на землю и смахнула водоросли. Сняв с пояса с инструментами небольшую монтировку, она вставила ее кончик под крышку и надавила. Послышался тихий свист выходящего воздуха.

– Этот ящик практически водонепроницаем, – сказала она, – что поразительно, учитывая, сколько ему лет. Стоит отдать должное создавшим его немецким металлургам того времени. Но смотрите…

Внутри оказался еще один ящик, плотно прилегавший к внутренним стенкам. Ханнелоре достала его и, открыв, обнаружила третий. Этот ящик был сухим и без единого пятнышка, его дубовые стенки выглядели практически как новые.

– Идеальная система защиты, – восхитилась женщина. – Что бы ни хранилось внутри этого третьего ящика, оно осталось сухим даже после целого века под водой.

К этому моменту уже все присутствующие – Алия, ее телохранители, пленные Масса, повстанцы и остальные – молча за нами наблюдали. Ханнелоре монтировкой поддела крышку последнего ящика и с улыбкой посмотрела на нас.

– Вуаля!

Марко первым заглянул внутрь. Ящик был плотно забит записными книжками в кожаных переплетах, на корешках которых стояли число и дата.

Ханнелоре осторожно вытянула одну, и Элоиза восторженно выдохнула:

– Они та-а-акие классные!

– Кто твой папочка? – возликовал Марко. – Спорим, эти записные книжки полны тайн Вендерса? Что скажешь, Брунгильда?

– Ханнелоре, – поправила Ханнелоре, листая страницы. – Проблема в том, что они все на латыни. Вендерс был неплохим филологом. Он знал классические языки, латинский и греческий. Полагаю, он использовал латынь вместо родного немецкого в качестве своего рода шифра, чтобы особо любопытствующие ничего не поняли из его записей. Что, к сожалению, относится и к нам.

– Фидл знал латынь, – тихо произнесла Нирвана.

Отлично. После всех трудов мы застряли с книгами, которые не могли прочесть.

– Подождите, – Марко сунул руку в ящик. – Вы уверены, что они все на латыни?

Я почувствовал, как мое плечо сжали пальцы Торквина. Другой рукой он схватил Марко и потянул нас обоих от сундука.

– Идем. К горе Оникс. Сейчас. Она ждет.

– Но… – попытался возразить Марко.

– Он прав, – согласился я.

Алия тоже оставила сундук и направилась в нашу сторону. Марко, Касс и Элоиза не отставали от нас с Торквином.

– Все три локули у нас, – сказал здоровяк. – Локулус полета, чтобы быстро долететь. Локулус невидимости, чтобы избежать чудовищ. Локулус исцеления, если что-то пойдет не так.

– Но даже в случае крайней необходимости нельзя поступать безрассудно, – заметила Алия. – Уже ночь, и даже если у вас есть локули, чтобы перемещаться, вы еще должны видеть, куда направляетесь.

– Жаль, у нас нет локулуса ночного видения, – вздохнул Марко.

Алия улыбнулась:

– Может, и есть.

Теперь мы все пятеро тупо уставились на нее.

– Если я не ошибаюсь, – продолжила Алия, – вы побывали в пяти местах, но нашли лишь четыре локули – в Колоссе Родосском, в Висячих садах Вавилона, в Галикарнасском мавзолее и у Статуи Зевса. Но вы так и не обнаружили локулус Великой пирамиды в Гизе.

Я вздрогнул от воспоминаний о нашем неудачном посещении Египта. Масса забрали нас в свой подземный штаб неподалеку от Великой пирамиды. Там они попытались промыть нам мозги, как они сделали с Марко, но нам удалось сбежать и вернуться на остров. Они выследили нас через лежащий у меня в кармане мобильный телефон, что в итоге привело к захвату острова.

Из-за меня. Все это произошло по моей вине. Я давно сбился со счета, сколько раз с момента вторжения мне пришлось отбиваться от этих нападок внутреннего голоса.

– У нас не было возможности его поискать, – ответил я. – Но после того как мы спасем Эли, мы вернемся туда. Придется.

– Почему ты думаешь, что вам необходимо вернуться? – спросила Алия.

– Потому что нам нужны семь локули, – сказал Марко.