Но нет. Не все хорошо, и я не представляю, как это объяснить. В кричащих, поднимающихся один за другим человеческих рядах, под сотнями взглядов я впервые чувствую себя неуютно. Не знаю почему, не могу понять: это ощущение пристального внимания, собирающееся жаром на коже. Пристального внимания не человека, иртхана, и хотя мое лицо и тело расписаны так, что меня не узнать, хотя на этих землях убийца отца не имеет надо мной власти, мне становится не по себе.

Этот взгляд слишком спокойный.

И в то же время невероятно огненный, под ним я чувствую себя как в эпицентре огненного столпа, рядом с которым не раз выступала. Неосознанно сжимаю руку Эргана, когда мы снова и снова поворачиваемся и кланяемся. В песок и под ноги нам летят монетки, и (о чудо!) прилетает даже несколько букетиков, неслыханная роскошь! Я наклоняюсь, чтобы подхватить один, и вскидываю руку.

— Те-а-рин! Те-а-рин! — гудят трибуны, и, вторя им, вплетается эхом: — Эр-ган! Эр-ган!

— Спасибо! — кричим мы, хотя сейчас расслышать наши голоса достаточно сложно. — Спасибо!

Под крики на арену выбегают остальные: наше выступление последнее. Мы уходим первыми, стоит оказаться в ночи между шатров и палаток, как мгновенно становится легче. Конечно же там, на арене, ничего не было. Никто не видел таэрран и уж точно никто не связал мое имя с Теарин Ильеррской. Да и существует ли она? Эта девушка осталась в прошлом, сейчас я просто Теарин Неррхиш, бродячая артистка.

— Было жарко, — подмечает Эрган.

— Не жарче, чем всегда.

— Ну, с тобой-то все ясно, — смеется он. — Ты у нас в огне родилась.

Мы возвращаемся к моему шатру; Эрган молчит, глядя в усыпанное звездами небо. Повсюду мельтешат виары, которых выпустили погулять: сегодня мы здесь последнюю ночь, рано утром спускаемся под землю, чтобы отправиться в другой город. Виарам предстоит тащить повозки по узким туннелям несколько долгих дней с недолгими стоянками в подземных пещерах. Не люблю бывать под землей, но выбирать не приходится. Людям путешествовать по земле опасно.

— Я просто хотел, чтобы все знали, — наконец произносит он.

— Зачем?

— Ты даже не представляешь, каково это было — скрывать чувства к тебе. Делать вид, что между нами ничего нет, Теарин.

— Но ведь было. — Я смотрю в сторону пустошей. Туда, где изломы гор вспарывают небо, туда, где живут драконы. Сейчас мне невыносимо хочется оказаться там, почувствовать их силу, их пламя. После представления всегда так, потому что близость огня будоражит, пьянит, волнует. Потому что своего пламени я лишена из-за таэрран.

— Было? — через силу произнес он.

Я не знаю, что ответить. Мне нравится Эрган, мне с ним хорошо, по-настоящему хорошо, — наверное, так и бывает с близким мужчиной, но он нарушил данное мне слово. Молчать о том, что нас связывает, до тех пор, пока я не буду готова об этом рассказать сама. Дело не в тех, кто нас окружает, я не стесняюсь свободных отношений с мужчиной, который мне нравится. Причина в моем младшем брате, он обо всем узнал не от меня. И в том, что Эрган просто проигнорировал мою просьбу.

— Послушай, я больше так не могу. — Неожиданно он остановился и взял мои руки в свои. — Становись моей, Теа. Навсегда.

— Что? — удивленно вскинула брови, глядя ему в глаза.

— Хочу, чтобы стала моей. Навсегда, — упрямо повторил он. — Только скажи «да», и я поговорю с ним. Я буду просить у него твоей руки, а в первом же городе мы нанесем обручальные росписи и никогда больше не расстанемся.

От такого признания впору стоять и хлопать глазами, что я и делаю.

— Ты…

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой!

Неожиданно Эрган подхватил меня на руки и закружил.

— Скажи «да», Теа! Скажи «да»!

— Отпусти! Поставь меня! Сумасшедший!

Хохоча, колотила его по плечам, но ты попробуй останови эту махину.

— Отпусти!

— Ни за что, пока ты не согласишься!

— Эрган! — вцепившись ему в плечи, внимательно смотрю в глаза. — Я же не могу решить вот так сразу.

— Почему?

И правда, почему? Этот вопрос застает меня очень не вовремя: в моей жизни «никогда» — слишком долгое слово. Наверное, у нас с ним могло бы даже получиться… Могло бы, если бы не Сарранден. Мой брат. Сначала мне нужно побеседовать с ним и только потом думать о себе. Потому что он мужчина, потому что ему тяжело вдвойне.

— Мне нужно поговорить с Сарром.

— О нас? — серьезно спрашивает Эрган.

— О нас.

Только тогда он ставит меня на землю, чему я несказанно рада, и к шатру мы возвращаемся, едва касаясь друг друга пальцами. Совсем как до нашей ссоры, словно заговорщики. Мне нравится это чувство, и кажется, я действительно готова согласиться. Настолько, что кусаю губы, чтобы не ответить прямо сейчас.

— Я буду ждать твоего ответа. — Эрган отодвинул полог, чтобы пропустить меня внутрь.

Улыбнулась ему уголками губ (один из наших тайных знаков) и шагнула внутрь. Факелы рассыпали свет, тени играли на ложе из подушек и покрывал. Сейчас покрывалами я почти не пользовалась, но когда мы двинемся в обратный путь, в северных краях Огненных земель временами не согреться даже под всем, что сейчас убрано в сундуки за ненадобностью.

Сарранден стоял у зеркала, сложив руки на груди. Еще по-мальчишески нескладный, хотя, будь все по-прежнему, он бы сейчас сопровождал отца на важные встречи и участвовал в переговорах. У вы, отца больше нет в живых, а причина того, что я решилась бежать, стоит передо мной. Если мне грозила исключительно таэрран и замужество с нелюбимым, брата проклятый Горрхат в живых не оставил бы. Он — прямой наследник, а значит, всегда существует вероятность мятежа.

Существовала бы.

— Сарр, — подошла и тихо обняла за напряженные плечи.

Брат обернулся. Мы с ним совсем не похожи: его волосы как огонь, мои — чернее южной ночи. Разве что россыпь веснушек на лицах одинаковая, напоминает о ранней весне в Ильерре. Когда во дворцовых садах летят лепестки и даже в городе пахнет сочной, просыпающейся от сна природой и мягкой, разогретой на солнце свежестью.

— Хочешь говорить о нем, да? — серьезно сдвинул брови.

Улыбнулась.

— Давай лучше поговорим о нас.

— О нас? — Огненные брови взметнулись наверх.

— Да. — Я указала ему на кресло. — Пойдем.

Не представляю, что мне с ним делать. Особенно когда в нем проснется огонь, а я даже толком не смогу показать, как ему управлять стихией. Рука сама тянется к таэрран, но я ее отдергиваю. Смотрю, как брат опускается в кресло, а потом устраиваюсь на подлокотнике и указываю на зеркало.

— Смотри, — говорю ему. — Что ты видишь?

— Двух неудачников?