Иллюстрация с фронтисписа «Конституций» (1723) с изображением двух Великих мастеров голубых кровей, политиканство и происки которых сопровождали зарождение современного масонства

Сравниться с непостоянством Уортона могло только его тщеславие. В июне 1722 года, спустя лишь десять месяцев после своего посвящения в масоны, он замахнулся на должность Великого мастера. За день до ежегодного празднества, на котором герцог Монтегю должен был быть переизбран, Уортон собрал всех членов ложи, которые симпатизировали тори, и среди них провозгласил себя Великим мастером. На следующий день на специальном собрании в Стейшнерз-Холл масоны-виги согласились пойти на отчаянный компромисс: Уортона утвердили в должности Великого мастера, а его заместителем стал благонадежный виг доктор Дезагюлье. Но на общей пирушке члены двух фракций не пытались скрывать отношения друг к другу. Тори распевали «Когда король опять получит власть» (When the King Enjoys his Own Again), якобитскую строевую песню, исполнение которой в то время непременно вызвало бы драку в любой таверне. Виги же поднимали бокалы за здоровье короля Георга и за «нынешнюю власть».

После долгой задержки, вызванной этими трениями, в январе 1723 года «Конституции» все-таки были одобрены. Была создана и гравюра, изображающая передачу полномочий от одного Великого мастера другому. Выход в свет «Конституций» — единственное, чем ложа могла гордиться в период пребывания Уортона в ее главе. Надежды на исправление герцога окончательно улетучились, когда он вновь во всеуслышание выступил в поддержку якобитов — и это в то время, когда солдатам пришлось разбить лагерь в Гайд-парке для предотвращения восстания. Маячила ужасная перспектива: масонские ложи могли обвинить в государственной измене.

Возможность сместить Уортона подвернулась только в июне на День святого Иоанна Крестителя. Дезагюлье нашел в качестве замены аполитичного и вялого графа Далкейта. Поначалу Уортон вроде бы согласился, но, узнав, что Дезагюлье сохранит должность заместителя, передумал.

Выходки Уортона не прекращались. В 1724 году он привлек общественное внимание, создав тайное общество Гормогонов — пародию на масонскую ложу. На следующий год, убегая от жены, кредиторов и политических врагов, он покинул страну и даже опрометчиво попытался организовать восстание с целью посадить на трон якобитского ставленника. Он даже принял католичество. Однако вскоре его бесстыдное поведение и пристрастие к выпивке отвратили от него даже якобитских сторонников в Европе. А правительство вигов за предательство лишило его всех титулов. Доживая последние дни в бедности, он спился и умер в 1731 году.

Что же, Уортон сошел со сцены, и масонству все-таки удалось пережить родовые схватки. В «Конституциях» внутренние распри никак не отражены: будущим поколениям масонов была завещана история о мире и гармонии. «Искусству» предстояло распространять свое влияние, но для этого требовалось особое топливо.

«Вино, масон, тебя освободит»

Начиная с герцогов Монтегю и Уортона все Великие мастера были лордами, виконтами, графами, маркизами или герцогами. И масонство вполне заслуживало названия «королевское искусство». Что бы масоны ни говорили о братстве, без высоких покровителей они бы не чувствовали себя так уверенно. О многом говорят детали: сначала братья собирались в отдельных кабинетах в тавернах, но со времен герцога Монтегю все собрания проходили в самых фешенебельных залах для собрания Лондона.

Благодаря покровительству сильных мира сего любой, кто вступал в ложу, немедленно обзаводился полезными знакомствами. Так, познакомившись с шотландским художником Иеремией Дэвидсоном в ложе, Джеймс Мюррей, второй герцог Атолл, заказал ему свой портрет. После этого карьера художника пошла в гору. Чуть позже в этом же столетии на заседании ложи Роберт Бёрнс познакомился с Джеймсом Каннингемом, 14-м графом Гленкейрном, который станет для шотландского поэта благодетелем и покровителем. В 1786 году масоны собрали средства для печати первых поэтических сборников Бёрнса. Все братья ложи в Килмарноке и масоны по всей стране заранее забронировали себе экземпляры книги. Это было началом успешного творческого пути поэта, который отплатил им хвалеонои пропагандой масонства.

Масонство также привлекало своей благотворительной деятельностью. Ни медицинского, ни социального страхования в те времена не существовало, и бедные семьи могли надеяться лишь на щедрость родственников и всех небезразличных. Вступая в братство и платя взносы, люди застраховывали себя от разнообразных финансовых трудностей.

Несмотря на весь антураж в духе прекрасной древности, масоны были очень современной организацией — в недрах лож дистиллировалось нечто очень важное для жизни Лондона, а потом это зелье можно было выставлять и на экспорт. Да, в покровительстве и протекционизме не было ничего нового, но использовали масоны XVIII века эти формы содействия новаторски. В ноябре 1737 года в специально собранной ложе в Кью братья впервые приняли в свои ряды человека королевских кровей — Фредерика, принца Уэльского. Наследник престола в ложе высоких должностей занимать не стал, но сам факт его согласия на все эти завязывания глаз и ношение фартука говорит об огромном престиже «искусства». По крайней мере, на символическом уровне в ложе действительно были равны все — и кронпринц, и простолюдин.

Трудно представить, чтобы нечто подобное появилось в какой-либо другой европейской стране. Но в Британии социальная мобильность в то время действительно была поразительно высокой: богатство землевладельцев и новые торговые деньги постепенно начинали сливаться. Иностранцы, жившие в Англии XVIII века, отмечали, что по внешнему виду дворянина от буржуа отличить практически невозможно. В то время как по всей Европе туалет был главным отражением социального статуса, британская мелкая и средняя буржуазия стремилась не отставать от аристократии. А в масонской ложе типы запонов и другие церемониальные предметы говорили лишь о положении внутри братства, но не о социальном происхождении. Формальная «уравниловка» была одним из основополагающих принципов масонства: в «Конституциях» говорится о равном статусе всех братьев.

Пристрастие масонов к церемониям и следованию конституционным правилам было вполне в духе времени. В популярном тогда политическом лозунге были слова «английская свобода» (тогда, как и сейчас, англичане не всегда понимали разницу между определениями «английская» и «британская»). Франкмасоны взяли конституциональную идеологию вигов, описываемую как «английская свобода», и на ее основе разработали принципы своего братства.

Затворничество лож позволяло их членам экспериментировать, создавая такие правила и образчики поведения, которые по сравнению с тем, что творилось вовне, казались революционными. Масонство демократично: подать заявку на членство может любой, а мастера выбираются из всех членов ложи. При этом власть постоянно меняется: в одной должности можно работать один, максимум два года. Другими словами, масоны пытались преобразовать абстрактные лозунги в реальную утопию.