Своими планами Ансельм поспешил поделиться со старшими клириками кафедры, в их числе был и каноник Рогир де Шийон. Чем больше слушал он мечтательные речи епископа, тем загадочнее становился его взгляд…

Гонец принес епископу весть о скором прибытии нунция поздно вечером. Ансельм уже приготовился ко сну, но был потревожен трубным гласом служки, который доложил епископу о прибытии запыхавшегося посла, принесшего весть о скором визите папской делегации в пределы города Утрехта. Сон как рукой сняло, ведь всего через три дня состоится момент его триумфа и сам племянник папы по достоинству оценит тот яркий спектакль, который подготовлен к торжеству. Это будет день святого евангелиста и апостола Матфея, и крестный ход произведет нужный эффект. Вереница разодетых и поющих церковные гимны клириков, служек и горожан медленно и чинно будут двигаться по каменному мосту через широкий и непокорный Рейн, а во главе будет идти он, пастырь честного стада, епископ Ансельм Тунский, в сиянии золотого шитья, прокладывая путь процессии своей правой рукой, вычерчивающей в воздухе знак чудотворного креста. Ансельм дернул головой, отгоняя нахлынувшее торжественное видение. Нужно сделать еще столько дел! Как же много забот у духовенства, не то что у бездельника-бургомистра! Кстати, выполнил ли он его распоряжение касательно участников торжествен ного шествия? Ни на кого нельзя положиться, всё нужно делать самому!

– Петер! Петер!! Куда опять запропастился этот негодник?!

Приготовления шли полным ходом с самого восхода солнца, кафедральные клирики бегали сломя голову, рясы вздымали пыль в помещениях библиотеки, когда служители начинали вытирать бумажную труху, копившуюся на стеллажах годами. Бургомистр, накрученный епископом, отрядил команду стражников с глашатаем о сборе рослых мужчин для участия в крестном ходе. Каждому пожелавшему участвовать епископ пообещал отпущение грехов во имя Отца нашего Небесного, да и вкусный обед с пивом перед ходом во имя Сына – местные пекари напекут свежих хлебов, об этом позаботится каноник Рогир. Идея, подсказанная каноником, понравилась Ансельму, который тут же и поручил Рогиру заняться всем этим, на что молчаливый каноник безусловно согласился. Епископ был рад, посчитав, что теперь одной головной болью стало меньше…

Рогир заранее всё приготовил, успел наведаться к Марте под благовидным предлогом успокоения родни и домашних безвременно усопшей. И во время трапезы на кухне надолго удалил недалекую кухарку по важному поручению, о котором он якобы только что вспомнил. Верующая женщина с большой радостью бросилась исполнять задание самого каноника, в котором она видела всё величие святой католической церкви. Вернувшись на кухню, женщина уже не застала отца Рогира, но была крайне рада найденной монете, оставленной добрым пастырем своей духовной дочери…

«Этого должно вполне хватить!» – лихорадочно думал Рогир, растирая в ступке дурно пахнущие черно-серые рожки. От сырости зараженное зерно разбухло и стало смердеть. Но кто заметит этот запах в круговерти торопливых приготовлений к трапезе перед крестным ходом? Подсыпать полученный серый порошок в муку, да и в пиво для верности, не составит труда, тем более что именно он, каноник Рогир де Шийон, руководил всем этим шумным кухонным воинством из монахов, стряпух и мальчишек-служек. Рогир не знал, кому молиться, чтобы всё началось не раньше, не позже, а вовремя, – когда процессия пойдет к Мозельскому мосту через Рейн и папский нунций сможет лицезреть весь позор Ансельма, допустившего настоящий сатанинский шабаш, когда даже десятка шипящих и кривляющихся, как Мария ван Рикк, будет достаточно, чтобы епископский жезл был изъят из рук Ансельма и передан более достойному, – тому, кто не побоится нести слово Господне прямо в толпу одержимых дьяволом, в средоточие зла. То есть ЕМУ!

5

– Я вижу пресвятую Деву Марию! – слабый голосок мальчика-служки Петера потонул в гомоне толпы, с жадностью поглощавшей свежеиспеченные ржаные караваи и запивавшей их пивом, которое горчило чуть больше, чем обычно.

Мальчик протянул вверх руку с прилипшими сероватыми хлебными крошками, как бы соприкасаясь с чем-то невидимым, на его лице сияло блаженное выражение. Призрачная Мария ласково и немного печально улыбалась Петеру, глядя на него из сияющего золотистого облачка, появившегося на очищающемся от туч ярко-синем небе. Петер зачарованно смотрел на светлый образ и понимал, что слова святого отца Ансельма, которому мальчик прислуживал, были непреложной истиной, когда он говорил: «Молись истово, Петер, и да снизойдет на тебя благодать небесная, всегда защитят тебя Пресвятая Богородица и Сын Божий, Спаситель наш Иисус Христос!» И вот теперь сама Дева Мария, Матерь Божья, смотрела и улыбалась Петеру, который начал сбивчиво рассказывать ей о своей вере и о планах стать священником, когда он вырастет, о том, что хочет быть похожим на доброго отца Ансельма, и о многом-многом другом…

Облака исчезли, уступив небосвод ослепительной лазури. Петер еще никогда не видел столь прекрасного неба, краски начинающейся осени вдруг стали необычайно яркими. Хоругвь, которая показалась сначала очень тяжелой и неуклюжей, была невесома и сверкала золотом; мальчик зачарованно смотрел, как язычки золотистого пламени перекатывались по лику Христа над его головой. Образ Спасителя неотрывно смотрел на Петера и чуть заметно улыбался.

Гул праздничной процессии затих и не мешал мальчику внимать ласковому голосу Богородицы, говорившей с ним, не открывая рта. Слова звучали прямо в голове и превращались в чудную мелодию, слышанную мальчиком, когда в город приходили менестрели…

Постепенно васильковый цвет неба сменился на пурпурный, мальчик с необъяснимой тревогой стал оглядываться по сторонам. Лица и фигуры людей, шедших с ним по улице, стали искажаться, Петер испуганно наблюдал, как вытягиваются и искривляются руки и ноги клириков, шедших рядом, их белые одежды окрасились красным, гимны, которые еще несколько минут назад пели стройные благозвучные голоса, стали напоминать непереносимый скрип и вой. Лицо брата Луки, мгновение назад благообразное и улыбающееся, ныне походило на козлиную морду. Петер с ужасом посмотрел вверх и увидел, что прекрасные лики исчезли, их место заняли пульсирующие сгустки тьмы, все расширяющиеся и выпускающие размытые отростки, подобные когтям. Мальчик увидел багровую реку и понял, что он на мосту. Хоругвь вдруг стала невероятно тяжелой и горячей, он с ужасом увидел, что она пылает ярким искрящимся огнем, который охватил древко и уже перекинулся на его руки. Кожа тут же начала взрываться мутными пузырями, боль была невыносимой.

– Мама! Мама-а-а!!! – в ужасе вскрикнул Петер и с силой бросил горящую хоругвь в кровавые воды реки…

Венсан де Бовэ

«Зерцало природы»

«…Двойственная суть всего живого касается и растений, дающих колосья, что издревле Всевышний дал нам как пропитание. Так, в награду послана рожь, имеющая множество полезных и приятных свойств, особенно хлеба, из нее приготовленные. Но есть и сестра у ржи, с виду неотличимая, дающая мерзкие плевелы вместо зерен, черные с виду и легко крошащиеся. Дьявольское отродье суть те плевелы. Несут они смерть лютую и мучения страшные, ибо через них проникает нечистый в съевшего их и терзает тело и душу. И чем больше съел, тем глубже дьявол проникает…»