воды, которая течет из крана. К 2013 г. Болгария потеряла 60 % рабочих мест, свои знаменитые томаты и перцы она теперь завозит из-за рубежа… Ситуация на Украине еще трагичнее, поскольку Болгария все-таки член ЕС…

В конечном итоге к 2022 году Украина оказалась зажата: с одной стороны в долгах, а с другой — в экспортных ограничениях. При этом закладывать под кредиты ей было уже нечего, и в тоже время она не могла увеличить свой экспорт:

Положение Украины напоминало ситуацию 1930-х годов: в Европе «опасность сейчас… происходит не из-за долгов, — указывал в своих предвыборных речах Ф. Рузвельт, — а из-за наших барьеров, преграждающих их торговлю, что сильно отягчает проблему… Республиканская… позиция абсурдна, требующая платежей и одновременно делающая эти платежи невозможными»[269].

«Общая коммерческая дилемма не вызвала у нас разногласий, — подтверждал в 1934 г. американский посол в Берлине У. Додд, — Нельзя возводить высокие, непроницаемые барьеры и после этого ожидать уплаты международных долгов»[270].

Тот итог, к которому пришла незалежная Украина, был запрограммирован ее основателями: «наши экономические реформы и макроэкономическая политика…, были направлены, прежде всего, на внешнюю ориентацию экономики Украины, — пояснял в 2003 г. Кучма, — Такая ориентация показала себя вдвойне разрушительной. С одной стороны она игнорирует главный фактор экономики — внутренний рынок…, а с другой навязывает нам бесперспективную для Украины модель развития с упором на металлургическую, химическую, горнодобывающие отрасли. Эта модель в случае ее последовательного воплощения, привела бы к отказу не только от высоких технологий, но и от фундаментальной науки, а со временем от всей научно-исследовательской деятельности вообще»[271].

Именно эта модель и была реализована на Украине: «Мы об экономике вообще забыли, — восклицал в 2017 г. Кучма, — Мы же разваливаемся начисто. Высокотехнологичные отрасли — их нет уже практически. Ракетно-космической отрасли нет, авиации нет, и я не буду перечислять их дальше… Мы становимся сырьевым придатком. У нас металлургия осталась, химия, сельское хозяйство, а высокотехнологичных производств уже практически нету. Куда мы идем? Мы рады свободной торговле с Европой. Чем мы торгуем с Европой? Посмотрите статистику. Пшеница — в сельском хозяйстве практически больше ничего. Медом еще. За первый квартал мы практически все квоты выбрали. А теперь вы смотрите, как европейцы ставят нас на колени: «Давайте, лес рубите и везите к нам». Где, какая конкретная помощь Украине, чтобы мы становились на ноги?! Если мы будем бедными, как сегодня, мы никому не нужны!.. Сегодня бюджет Украины на 70 % заимствован»[272].

Зеленский и Порошенко просто довели эту модель, начатую Кравчуком, Кучмой, Ющенко, Яценюком…, до логического конца. «Какой враг мог сделать хуже, чем мы…, — восклицал, комментируя соглашение с ЕС в декабре 2017 г., один из лидеров «Партии регионов» М. Дробкин, — случилось, так как будто… наступила война на всей территории, мы как в 1941—43 годах отбиваемся от очень сильного врага»[273].

Все прошедшие, с момента обретения независимости, 30 лет Украина, признавал в 2021 г. Кучма, занималась только самоуничтожением, и за это время потеряла весь свой научно-технический и человеческий потенциал[274]. Видимо заранее прогнозируя развитие событий, в соглашение об ассоциации заложена статья, запрещающая Украине вводить таможенные пошлины на товары second hand из Европы.

Самый выгодный экспорт

ЕС может ввести безвизовый режим для Украины к концу года.

Я. Томбински, глава представительства Еврокомиссии в Украине. 2.06. 2014[275]

Экономический спад и деиндустриализация восточноевропейских стран, наследовавшие распад Советского Союза, привели к появлению огромного количества «лишних рук», что грозило провалить эти страны в беспросветный хаос экономического и политического кризиса. От самоуничтожения их спасло только и исключительно вступление в ЕС, помощь которого выражалась, главным образом и в первую очередь даже не в дотациях и открытии рынка, а праве трудовой миграции, что позволило миллионам людей, не имевших ни работы, ни каких перспектив, на обретшей независимость родине, уехать на заработки на богатый Запад.

Например, вступление Польши в ЕС снизило уровень безработицы в ней за 2003–2010 гг. с 20 до 9,6 % от численности активного населения, кроме этого, «экспорт рабочей силы» оказался выгодным бизнесом, он принес Польше за этот период — 28,7 млрд. евро.

С той же самой проблемой в еще большей мере, в виду своей развитой в советские годы индустрии, столкнулась Украина. О масштабе проблемы косвенно говорят данные ее Госкомстата: в 2012 г. численность трудоспособного населения страны составляла 22,5 млн. чел., а официальное место работы из них имело лишь 12,5 млн.[276] Для Украины отдушиной стала Россия, которая сохранила с ней безвизовый режим. По данным Украинского центра социальных исследований, на декабрь 2008 г. в России работало более 2 млн. трудовых мигрантов с Украины. По данным главы Федеральной миграционной службы России К. Ромодановского на май 2009 г. — 3,6 млн.[277]

Разворот на Запад Украина начала с 2002 г., когда она получила от ЕС «специальный статус соседа», предусматривающий облегчение режима контролируемой миграции[278]. С «оранжевой» революцией 2004 г. «интеграция в европейское сообщество», по словам Ющенко, стала «стратегическим курсом Украины». В качестве первого шага, он ввел односторонний «безвиз» для граждан ЕС и США. В 2009 г. Ющенко заявил «о начале переговорного процесса относительно безвизового режима»[279]. В 2012 г. Украина и ЕС расширили соглашение об упрощении визового режима. Однако все эти соглашения не решали основной проблемы — возможности трудовой миграции.

Именно требования «безвиза» стали одним из основных лозунгов Евромайдана. «ЕС собирается ускорять процедуру либерализации получения шенгенских виз для украинцев», — откликнулся в марте 2014 г. еврокомиссар по расширению и политике соседства Фюле[280]. «Мы рассматриваем наши отношения в стратегическом плане…, — подтверждал в сентябре 2014 г. президент Еврокомиссии Баррозу, — и это касается, прежде всего, визового режима, безвизовой системы в недалеком будущем. Безвизовый режим должен стать движущей силой и объединением украинцев и европейцев»[281]. Именно скорое введение «безвиза» Порошенко сделал одним из основных лозунгов своей предвыборной кампании: начиная с апреля 2014 г. он каждый год клялся и божился, что безвиз введут со следующего года[282]

И Украина, после 3,5 лет проволочек, наконец-то получила его 11 июня 2017 г. Примечательно, что основные идеологи Евромайдана — США и Великобритания сохранили визы для украинцев. Традиционная защитница украинской самостийности Канада, предоставляющая квоты для мигрантов из Юго-Восточной Азии, Пакистана, Бангладеш…, ежегодно принимающая на льготных условиях от 100 до 200 тысяч китайцев, в ответ на запрос украинского премьера ответила: «Правительство Канады решительно настроено приветствовать в стране всех посетителей и облегчать им путешествие, однако пока не рассматривает активно пересмотр визовых требований для Украины»[283].

Но и «европейский безвиз» оказался лишь мифом — он был предоставлен украинцам, как и в 2014 г. молдаванам, без того права, к которому они стремились, и которым обладают страны Прибалтики и Восточной Европы — права трудовой миграции. Поэтому Майдан, с «европейским безвизом», практически ничего не изменил