Я повернулся и посмотрел на лестничную площадку первого этажа, где были отколоты ступени. Там, зацепившись маленькими пальцами за край, сидел Гурп.

– Гурп! – воскликнула мама. – Что ты тут делаешь?

Топ, топ, топ, топ!

Что-то очень большое и очень тяжёлое спускалось по ступеням с самого верха.

– О нет! – воскликнул папа.

Топ, топ, топ, топ!

– Ой-ёй-ёй! – пробормотала Нэнси. – Кажется, весь этот шум разбудил…

ВАШ ХУДШИЙ КОШМАР!

Бабуля Отрыжуля миновала последний поворот и скривилась, глядя на нас всех. Сначала она ничего не говорила, только смотрела на выбитую дверь, связанного принца гоблинов, скелет, стоящий в сундуке, и пиратский корабль, торчащий из стены. Затем её взгляд остановился на мне и моих родителях.

– Кому-то здесь придётся ой как долго объясняться…

– Бабуля Отрыжуля! – заволновался папа. – Бабуля… Я могу всё объяснить…

– Ну, давай, Барджес, мелкий комок СОПЛЕЙ! – сказала бабуля. (Хочешь верь, хочешь – нет, но это одни из самых добрых слов, которые она когда-либо говорила папе.)

– Ну… – у папы на лбу выступил пот. – Эм… там были крабы…

– Крабы? – бабуля выгнула одну щетинистую бровь.

– Да. И… эм… большой бум в саду… и матрас Глэдис Поттс.

– Продолжай.

– И купание нагишом… вон тот корабль… о… и Газон кричал.

Бабуля Отрыжуля смотрела на папу как на умалишённого.

– Фух, – с облегчённой улыбкой выдохнул папа. – Теперь всё понятнее, да?

Кажется, впервые в жизни бабуля не нашлась что ответить.

– Кхм! – капитан Киль выступил из сундука и вышел вперёд. – Думаю, я смогу объяснить весь этот хаос.

– Ты кто такой? – буркнула бабуля.

– Ну же, Отрыжуля! Ты меня знаешь, – скелет улыбнулся блистательной бриллиантовой улыбкой.

– В жизни мои пялилки тебя не зырили!

– Неужели? – засмеялся капитан Киль. – Не узнала старину Катастрофуса без кожи?

Бабуля Отрыжуля ахнула и… эм… кажется, даже улыбнулась.

– Катастрофус Киль, ты ли это, старый морской слизень?

– К твоим услугам, – скелет поклонился.

Бабуля большими руками подхватила Гурпа и спрыгнула с разбитой лестницы. Она приземлилась с оглушительным БУМ, от которого затрясся пол.

– Что ты с собой сотворил? – спросила она, опуская Гурпа на мокрый пол. – Где твоё пузо, и твоя кожа, и твоё… – она сделала паузу. – Лицо?

– Долгая история, – сказал Катастрофус, с оглушительным скрипом почёсывая костяными пальцами макушку черепа. – Сказал морской ведьме, что люблю её.

– О, как чудесно! – ахнула Нэнси.

– Так и было, – продолжал Катастрофус. – Вот только беда в том, что ещё я сказал русалке, что люблю её.

– Ой, ничего хорофего фдать не фтоит, – вставили Коренные Сестрицы.

– Так и есть, – кивнул Катастрофус. – Моя возлюбленная ведьма узнала об этом, и – ВЖУХ, ХРУСТЬ – я оказываюсь ходячим скелетом с волшебными зубами, которые всякий норовит украсть. Сороки для меня просто чума.

– Но как это объясняет здешний бардак? – спросила бабуля, шаркая по вестибюлю и оценивая ущерб.

Все повернулись и уставились на принца Грогбу, который был обмотан таким количеством верёвок, что был похож больше на клубок шерсти, чем на гоблина.

– Не смотрите на меня, смерды! – огрызнулся он.

– Вот он. – Буревеста подошла к отцу и указывала на гоблинского принца.

– Буревеста Киль, – бабуля рассматривала девочку-пиратку. – Когда я тебя видела в последний раз, ты была совсем малюшняя.

– Это было давно, – ответила Буревеста. – С тех пор бо́льшую часть времени папа был в сундуке, а я искала этого гоблинского принца-воришку.

– Последнее, что я помню, – сказал Катастрофус, – как мы плыли по канализационной трубе, ведущей прямо в Грязнючую Бездну. Я подошёл к бортовому лееру, и подданные Грогбы схватили меня и утянули мои протезы.

– И с тех пор ты скрываешься? – спросил папа у Грогбы.

– Как тебе не стыдно! – покачала головой мама.

– Я не могу удержаться! – огрызнулся принц. – Бриллианты очень ярко блестят. Мне нравятся блестяшки. Я ХОЧУ БЛЕСТЯШКИ!

– Ну, что теперь делать будем? – спросила бабуля Отрыжуля. – Все знают, что по гоблинскому закону причинённое зло можно исправить только ВЕЛИКИМ СРАЖЕНИЕМ!

– Я очень устал, – махнул рукой Катастрофус. Он потянулся, и кости громко захрустели. – Это обязательно?

Но принц Грогба заорал «СТРАЖА!», и огромный вестибюль внезапно заполнился норными гоблинами. Они вовсе не сбежали! Эти хитрые мелкие вредители ушли за остальными войсками, потому что догадались, что им придётся сражаться с пиратами! Армия Грогбы рекой текла из столовой и из сада; даже на лестнице поджидал батальон с копьями наготове.

Бабуля Отрыжуля посмотрела на Катастрофуса и подмигнула:

– Думаю, это ответ на твой вопрос.

Стражники Грогбы все как один бросились в бой. Одни метнулись к принцу, чтобы его развязать, а другие помчались на нас, размахивая оружием над головами.

– О НЕТ, НЕ НАДЕЙТЕСЬ! – взревела бабуля Отрыжуля. Она вонзилась в орду гоблинских солдат, как бешеный носорог, и тела-тыквы разлетались на её пути. – РРРА-А-А!

Катастрофус подставил подножку пробегающему мимо охраннику и выхватил его меч.

– Посмотрим, остался ли порох в моих костяных пороховницах.

Я посмотрел на маму, которая кивнула, а затем сдёрнула с вешалки зонтик и бросила мне.

– ПОКАЖИ ИМ, ФРЭНКИ! – прокричала она, перекрывая гвалт вокруг, схватила швабру и врезала ею в лицо гоблину. Не прошло и нескольких секунд, как отель превратился в массу мельтешащих конечностей, колющих копий и взлетающих в воздух кусков мебели.

– ХУЛИГАНЫ! – леди Леонора испустила поток эктоплазмы в лица трёх рычащих солдат.

– А-А-А-А-И-И-И-И! – гоблинский стражник пролетел у меня над головой и с громким плеском шлёпнулся в фонтан.

– Вот тебе! – я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Буревеста Киль выстрелом сбила один из канделябров, и он обрушился прямо на кучку гоблинов-тяжеловесов.