Остывший кофе не принес желаемого наслаждения и казался отвратительно кислым. Что в принципе было не далеко от истины, если учесть, что срок годности, наверное, давно истек. Да и условия хранения явно нарушались. Пролежал такой кофе подо льдом года два, слипся, покрылся грибком. А потом оказался на пути хантера, что радостно приволок находку в Гарнизон. Но грех жаловаться! Первое время мы радовались даже мясу с личинками. Прожаришь такое, а потом ешь с закрытыми глазами. Только бы в этот момент не думать, что у тебя так нежно тает на языке, черви или мясо… или все вместе…

Я вновь заглянул в смятую пачку, уныло убедился, что сигарет больше не стало. Спрятал в карман, чтобы через пять минут снова достать.

— Хантер Керенский, подойди, — качнул головой Борзов.

Я тяжело поднялся со стула, покачнулся. Усталость давала о себе знать, да и недолеченные раны болели. Хотелось прямо сейчас отправиться в медицинский блок и на собственном опыте испробовать обезболивающие препараты, что мы притащили. Но вместо этого я подошел к столу.

— Вертолет вы обнаружили здесь? — в сотый раз уточнил Борзов.

— Так точно, — согласился я, указывая пальцем.

В принципе, в этом не было необходимости. Еще при первом своем докладе на карте были скрупулезно отмечены все места, что касались последнего рейда.

— Выходит, что эти новые выжившие были рядом. Коммуникаторы не берут на расстоянии больше двадцати метров. Так?

Я пожал плечами.

— Наверное.

От стены отлепился один их знакомых хантеров, Миша Девайс, бывший компьютерный техник до Катастрофы.

— Н-не совсем т-так, г-генерал Б-борзов, — заикаясь, сказал он. — Если с-сигнал п-передается достаточно м-мощной станцией, т-то ком-ммуникаторы смогут его прочесть.

— Т-то есть? — не понял Борзов, подергивая щекой.

— Миша хочет сказать, — остановил я новую порцию фрагментированной речи. — Что если сигнал шел, скажем, с вертушки или самолета… или с радиостанции, то мы бы вполне четко его приняли. Не обязательно, что выжившие были рядом. Да и шум вертушки мы бы услышали… наверное.

Генерал с мрачным видом кивнул, словно отказываясь от ленивой надежды обнаружить выживших прямо под боком. Почему-то всегда трудно отказаться от мысли, что халявы не будет и придется потрудиться. Сколько раз уже обжигались на синдроме «золотой рыбки», а все равно упорно лезем снова!

— Нужно направить группу хантеров и Хранителей к Кремлю, — резко встала Веселкова.

Порывисто подошла к карте, внимательно изучила значки.

— Госпожа Хранительница, — устало начал один из старых хантеров, тех, кто понемногу двигался к центру Москвы. Сразу и не вспомнить его имя, но он был заслуженным ветераном. В свои лет шестьдесят он регулярно выходил в «метель». — Это слишком далеко, и путь не изучен. Нужно время, чтобы подготовить соответствующий отряд для такого длительного рейда. Заготовить припасы и патроны, набрать группу добровольцев, что будет больше обычного звена. Я считаю, что в приказном порядке этот вопрос решится не в лучшую сторону. Лучше объявить набор добровольцев после того, как на голосовании решиться вопрос рейда.

— Да? — невозмутимо подняла бровь Веселкова. — И вы не войдете в группу добровольцев?

— Многие туда не войдут, Хранительница, — пожал плечами старик.

— Что же вас пугает? — зло сощурилась Веселкова. — Или прославленный героизм и самоотверженность хантеров лишь пустые слова? Они только и могут, что бродить неподалеку от Гарнизона?

Хантер побледнел, но ответил спокойно:

— У меня в Гарнизоне жена и дочь. А рейд к Кремлю я откровенно считаю самоубийством. Я не могу бросить родных, о них никто не позаботится, кроме меня.

— Все понятно, — презрительно поджала губы Хранительница.

Глядя на бледного, растерянного старика, мне неожиданно стало все равно, что произойдет потом. Кровь бросилась мне в голову, сердце разогнало злобу по организму, сдобренную изрядной дозой адреналина. Слова превратились в рычание:

— Еще одно слово в том же духе, Хранительница, и я вышвырну тебя вон! Никто не давал тебе права оскорблять людей, что рискуют своей жизнью ради того, чтобы вволю пожрала каждый день!

В рубке наступила тяжелая тишина. Веселкова медленно повернула ко мне голову, воротник кожаной куртки противно скрипнул.

— Это угроза должностному лицу? — прищурилась амазонка.

— Это угроза зарвавшейся бабе, что лезет не в свое дело!

— Керенский! — стегнул окрик Борзова.

— Зарвавшейся бабе? — немного растерянно протянула Веселкова, словно пробуя на вкус оскорбление.

Но я уже не мог остановиться:

— Ты хоть знаешь, с чем приходится там, наверху, сталкиваться? Или все равно, что по твоей вине гибнут люди? Одна девушка уже осталась в «метели» из-за того, что предводительнице отважных амазонок взбрела в голову сумасшедшая идея, будто от нее скрывают важную информацию! Это тебе не теория всемирного заговора, малышка, это борьба за выживание! И я больше не возьму в звено девок, что при одном взгляде на врага бросают автомат и мочатся под себя! Играйте в ваши чертовы игры между собой!

Я замолчал. Так же неожиданно, как и появилась, вспышка гнева пропала. Что-то перегорело внутри. Глядя в побелевшие от бешенства глаза Старшей Хранительницы, я не испытывал никаких чувств, словно последняя вспышка ярости исчерпала на сегодня лимит эмоций.

Вдруг Веселкова расслабилась. Вопреки моим ожиданиям она не бросилась на меня, не стала выкрикивать угрозы и требовать моего троекратного расстрела. Наоборот, почти дружелюбно кивнула, спокойно произнесла:

— Я поняла, хантер, причину нашего конфликта. Мы постараемся это учесть. — Потом повернулась к побледневшему генералу, что больше всего на свете боялся повторного бунта в Гарнизоне. — Генерал Борзов, я все равно буду настаивать на вылазке к Кремлю.

— Каким образом, простите, будет осуществляется рейд? — спокойно, почти заискивающе произнес Борзов.

Я понимал нежелание генерала вступать в конфликт. Первый бунт в Гарнизоне мы усмирили с огромным трудом. Да и то лишь благодаря тому, что у наших людей было оружие, а против выступали только сумасшедшие фанатики. Их было мало, но приверженцы последнего дня дрались яростно. Второй же бунт, с участием вооруженных Хранительниц и наверняка большей части женского населения, а это почти все население, мы не переживем. Нас сомнут, как морская волна сминает песчаный замок на берегу.

— Элементарно, — Веселкова пожала плечами с таким видом, будто объясняла простейшие постулаты. — У нас же есть возвращенный хантерами вертолет. Почему не использовать его в рейде?

— И солярки в нем на два рейда. Больше не хватит, а взять неоткуда. Стоит ли тратить ее на такое сомнительное действие? — спросил генерал. — Не лучше ли приберечь на потом? На действительно крайний случай?