Но для начала нужно стать депутатом Государственной думы РФ. Милая девочка Таня, постарайся, помоги мне, причеши мою неказистую историю. Сочини мою жизнь надлежащим образом.

Игорь Лукич понимал, что молодая журналистка начнет с Варвары, не удержится. «Интересно, догадалась ли Танька, почему мой офис стоит на улице с таким странным названием – Варварка?» – думал он, глядя на партийный текст.

Таня не догадалась. Она лишь поняла, что Варвара не будет забыта Игорем Лукичом никогда. Это была штучная женщина, его двойник, свернувший на перекрестке в другую сторону. Тогда кто мог ее заменить? Любопытство подгоняло Таню сильнее, чем жесткие сроки, выставленные заказчиком. Ей не терпелось увидеть замену.

На этот раз Таня позвонила не сама, а попросила Леру устроить ей встречу с «женой номер два», продиктовав ей телефонный номер из списка Лукича. Ей хотелось воспользоваться правом давать поручения. Это поднимало Таню в собственных глазах, ведь у нее никогда в жизни не было подчиненных. Лера хмыкнула и ответила: «Будет исполнено».

Помощница Игоря Лукича оказалась исполнительной и оперативной. Она перезвонила буквально через десять минут и продиктовала адрес и время будущей встречи. Таня многословно поблагодарила, опыта общения с подчиненными у нее не было.

К назначенному времени она подъехала по указанному адресу. Дом был другого уровня, чем у Варвары, и гораздо ближе к центру. Добротная «сталинка» с огороженной территорией, со шлагбаумом, защищающим двор от чужих машин. Все дышало благородством и достатком. Лепнина по фасаду дома в виде серпов и молотов восхваляла социализм и намекала на неизбежную победу коммунизма. Ирония судьбы заключалась в том, что теперь здесь жили те, кто сломал хребет этому самому социализму. Дорогие иномарки во дворе говорили о том, что жизнь их хозяев удалась. Словом, вторая супруга Игоря Лукича неплохо капитализировала факт своего замужества. Для оплакивания разбитой семейной лодки ей досталось куда более престижное и уютное место, чем Варваре.

Таня поднялась по лестнице, проигнорировав лифт. Было приятно идти по широким, вытертым временем ступеням, держась за добротные деревянные перила, и заглядывать в лестничный проем. Было в этом что-то киношное. Таня в таких домах прежде не бывала. На лестничной площадке размещались лишь две квартиры. Рядом с ними органично смотрелись бы латунные таблички с именами жильцов и указанием их рода деятельности, типа «профессор Преображенский». Но табличек не было, и оставалось только гадать, кто живет в таком солидном месте.

Поднявшись на нужный этаж, Таня нашла дверь, в которую ей предстояло войти, но взяла паузу. Она достала зеркальце, бдительно проверила, не смазалась ли подводка на глазах, поправила челку, облизала губы и даже зачем-то осмотрела зубы. Место обязывало. Что-то подсказывало ей, что хозяйка будет не в клетчатой рубахе, как Варвара.

И действительно. Дверь открылась, и Таня замерла от неожиданности.

На пороге, наслаждаясь произведенным эффектом, в чем-то благородно-бежевом стояла Лера, помощница Игоря Лукича. Ее смеющиеся глаза подошли бы к афише фокусника, который ловко одурачил публику. Немая сцена была похожа на минуту славы Леры. Она сияла как-то даже слишком откровенно для утонченной француженки.

– Ну что? Стоять будем? Или все-таки войдем?

Таня переступила порог. И оказалась в пространстве, которое язык не поворачивался назвать коридором. Это был просторный холл, в углах которого наподобие верстовых столбов стояли внушительные напольные вазы. У Тани мелькнула предательская мысль, что в такой вазе можно спрятаться, если что.

Хотя от кого прятаться? Что за глупость? Чего она напряглась? Да, неожиданный сюрприз, но ничего страшного не случилось. Надо побыстрее сузить расширенные от удивления глаза и вспомнить про цель визита. Лера повела ее в глубь квартиры.

– Чай? Кофе? – спросила хозяйка натренированным голосом.

– Чай.

– Ну чай так чай.

– И, если можно, зеленый, – спохватилась Таня.

– Почему же нельзя? Значит, будем под зеленый чай сплетничать?

– Так уж и сплетничать…

– Ах да, пардон. Назовем это доверительным общением или заинтересованным обсуждением личной жизни шефа. Я готова.

Они прошли в столовую. Таня поняла это по большому овальному столу, стоящему по центру в окружении стульев, напоминающих реквизит из фильма «12 стульев». Видимо, в этом доме на кухню гостей не приглашали. Считали моветоном. Обстановка диктовала свои правила. Сидеть, поджав ногу, на таких стульях было немыслимо. Спина сама собой выпрямилась, локти прижались, и Таня почувствовала, что уподобляется воспитаннице благородного пансиона.

Что стало бы с ней, поживи она в такой обстановке день, неделю, месяц? Одно дело – обитать в панельной пятиэтажке на городской окраине и пить чай из пакетиков на крошечной кухне, и совсем другое – проживать в пределах Садового кольца, кушая из красивой посуды вот в такой столовой. Это не проходит бесследно. Она наверняка была бы другой, иначе бы двигалась, говорила, думала, дышала. Иначе жила. И, возможно, со временем в ней появился бы тот лоск, которым сражала наповал Лера. Интересно, на сколько хватило бы этого шарма, засунь Леру в маршрутку с шансоном, отдави ей ногу в московском метро в час пик? Счет бы пошел на дни, а может быть, на часы.

Тане срочно захотелось узнать, как попадают в такую сказку, на каком жизненном лифте поднимаются на такие высоты. Пользуясь случаем, она маскировала личное любопытство под служебное задание.

– Простите, Лера, можно я вас так буду называть? Я так поняла, вы с Игорем Лукичом познакомились, когда он уже состоятельным человеком был? – спросила она, принимая тонкую фарфоровую чашку, сквозь которую просвечивал чай.

– Да, вполне. Иначе мы бы не познакомились.

– Не поняла.

– А что тут непонятного? Я хотела получить, как вы выразились, состоятельного мужчину, а он хотел иметь роскошную женщину. Это был равноценный обмен, никакого мошенничества, баш на баш. Каждый получил желаемое. Сделка состоялась.

– Лера, если я как-то неудачно выразилась… Простите, я не хотела вас обидеть.

– Обидеть? – Лера засмеялась низким голосом, от которого Таня почувствовала свою полную и безоговорочную неполноценность.

Это был смех сдержанного превосходства. Обидеть Леру Таня не могла по той же причине, по которой муравей не может оттоптать ногу человеку. Рядом с Лерой не было места для второй женщины. Вокруг нее все превращалось в средний или мужской род. Средний род она обращала в зрителей, а мужской род становился одержим ею. Про такую Леру один певец пел, как будто канючил: «Ах, какая женщина, мне б таку-у-у-ю». А нету больше, баш на баш уже свершился.

Таня не могла стать мужским родом и поэтому не представляла для Леры никакого интереса. Оставалось признать себя средним родом и превратиться в зрителя и слушателя.