— Кто положил ключ? — яростно закричал Габи, разглядывая ребят одного за другим.

Те смотрели друг на друга удивленными глазами. Никто руки не поднял.

— Ключ не мог сам собой оказаться у лошади в животе, — певучим голосом сказала Марион. - Значит, его туда положил кто-то, кто не входит в нашу компанию. Раз все остальное нам известно, то искать больше нечего: только этот ключ и мог придать лошади ценность.

— Что это был за ключ? — спросил Габи.

— Заржавленный, длинный, как ключ от гаража, и к нему была прикреплена деревянная бирка.

— Что же твой отец с ним сделал?

Фернан долго вспоминал.

— Я не очень в этом уверен, — сказал он наконец, — но мне кажется, он просто повесил его вместе с другими нашими ключами под счетчиком.

Габи пошарил кочергой в углях. Пламя разгорелось, освещая ребят. Дымок от пропеченного картофеля смешался с запахом древесной смолы. Татав нашел картофелину и проколол ее кончиком своего перочинного ножа.

— Как будто готово, — с удовлетворением сказал он.

— Картофель подождет, — возразил Габи. - Сейчас у нас есть более важное дело.

Он повернулся к Фернану.

— Идем-ка поскорее к тебе, — сказал он. - Надо во что бы то ни стало найти этот ключ.

На дворе шел такой сильный снег, что ничего нельзя было разобрать на расстоянии десяти шагов. Оба мальчика поспешно шагали по улице Маленьких Бедняков. Фернан не заметил ничего подозрительного. Он открыл дверь и пробрался к окну, чтобы задернуть занавеску.

— Зажигай! — шепотом сказал он Габи.

Затем оба мальчика побежали в переднюю. Дюжина ключей висела в беспорядке под счетчиком. Среди них находился большой ключ, к ушку которого была привязана деревянная бирка.

— Вот он! — сильно волнуясь, воскликнул Фернан. - Я его узнаю.

— Ничего особенного, — сказал Габи, взвешивая ключ в руке. - Самый обыкновенный ключ… Погоди-ка! На бирке что-то написано.

— Давай-ка не задерживаться, — сказал Фернан. - Мы все рассмотрим в „клубе“…

Они застали остальных членов компании за дележом хрустящих картофелин. Зидор подбросил в жар сухих стружек. Веселый огонь разгорелся вновь, языки пламени, потрескивая, золотили лица ребят, и тени весело плясали на стенах. Рассмотрели ключ. На деревянной бирке была надпись. Чернила выцвели, но с большим трудом все же можно было кое-что разобрать.

— Фабрика Биллетт, двести двадцать четыре, дорога Понсо, — с удивлением прочел Габи. - Вам это что-нибудь говорит?

Марион довольно хорошо знала этот ряд фабричных зданий, большей частью покинутых, расположенных над железнодорожными путями, в самой глубине Пеке.

— Номер двести двадцать четыре находится по ту сторону малого туннеля, — сказала она. - Это дома из серого бетона, которые примыкают к пакгаузам Сезара Аравана. Фабрика Биллетт закрыта со времен войны. Я там никогда никого не видела.

— Что же там производилось? — с любопытством спросил Габи.

Марион подняла брови, как бы говоря, что ей это неизвестно.

— Узнаем завтра, — просто сказала она.

Делу об украденной лошади инспектор Синэ мог отдавать лишь свои свободные минуты, и делал он это больше из любви к искусству, чем по долгу службы, потому что комиссар Бланшон видел во всем этом лишь чью-то сомнительную шутку и боялся, как бы полиция не попала в смешное положение.

Люди, организовавшие похищение безголовой лошадки, точно пропали в закоулках этого промышленного поселка, где было немало укромных местечек. Синэ и Лями осторожно навели справки среди базарных торговцев. Красавчик и Пепе были неизвестны; по крайней мере, никто не знал их под этими кличками.

Кроме того, было трудно установить слежку за Рубло: он имел автомобиль и вне базарных дней показывался в Лювиньи очень редко и нерегулярно. Оставались ребята. За ними легко можно было наблюдать во всякое время дня, так как они слежки не боялись. Но и тут Синэ был сбит с толку. Совершенно неожиданно вся компания покинула свое обычное место. Каждый вечер между четырьмя и семью улица Маленьких Бедняков бывала унылой и молчаливой. Инспектор продолжал свои наблюдения, несмотря на насмешки коллег: он был уверен, что ребята, сами того не подозревая, были вовлечены в подготовку какого-то преступления и поэтому-то вокруг них и вертелись темные личности.

— Что-то произошло в Лювиньи на прошлой неделе, в ночь со среды на четверг, — сказал он как-то вечером своему коллеге Лями. - Случилось что-то важное, чего никто здесь и не подозревает.

На всякий случай они оба тщательно ознакомились с кипой донесений, в которых была вкратце отображена работа полиции за всю неделю. Это ничего не дало. Главный выигрыш, как правильно сказал Синэ, не достался Лювиньи. За два дня до этого в Париже у киноактрисы Фрэнсис Беннет, когда она выходила из отеля „Ритц“, украли изумруды, а на другой день бронированный грузовик банка Леви-Блок был ограблен на тихой и спокойной улице на шестнадцать миллионов.

— И как раз в ту же ночь в поезде, шедшем из Винтимильи в Париж, было похищено сто миллионов, — заметил Лями, толстое красное лицо которого утратило насмешливое выражение.

Синэ недоверчиво покачал головой.

— История с лошадкой не имеет отношения к таким крупным делам, — сказал он, пожав плечами. - На мой взгляд, она скорее связана с какой-нибудь грязной проделкой, какие часто происходят в складских районах. Вероятно, где-нибудь на пустыре имеется покинутый барак, где воры прячут краденое: двадцать ящиков заплесневелой лапши, бочку прокисшего вина, тюк рванины, вообще какую-нибудь ерунду, которую им трудно сбыть. Ничего больше!

Бригадир Пеко толкнул дверь.

— Эта дама хочет вам сообщить что-то интересное, — сказал он, пропуская в комнату маленькую, симпатичную на вид старушку в черном.

По тому, как она скрещивала и ломала свои сухие руки, раздраженный Синэ решил, что опять в этом районе не своей смертью погибла чья-нибудь канарейка. Он ошибался.

— Я живу на улице Сесиль, — сказала старушка, не теряя времени на ненужные предисловия, — в тупике Сюро. Квартал тихий, и я бы не хотела, чтобы он сгорел, как коробка спичек.

— Почему? — спросил Синэ удивленно.

— Вот уже два дня, — ответила старушка, — кто-то жжет огонь в одном из сараев лесопилки. Я не хотела говорить соседям, это их не касается. Я пришла предупредить вас, вот и всё.

— Мы сейчас же поедем, посмотрим, в чем дело, — пообещал ей Синэ. - Идите домой и не волнуйтесь.

Едва старушка ушла, он натянул шинель и вышел в снежную ночь.