Подвода, на которой привезли цветы, дожидалась нас у ворот. Управляла понурой пегой лошадкой энергичная плотная селянка средних лет, в похожем на мой сероватом чепце и кокетливом цветастом платочке, обвивавшем округлые плечи и заправленным в обширное декольте. Она была одной из сборщиц цветов и помощниц мадам де Валье-младшей.

На козлах места больше не было, поэтому нам с Клеменс пришлось устроиться на мешках с сеном, которыми было выложено дно телеги. Сено было свежим, приятно пахло и похрустывало, а заодно немного компенсировало страшную тряску, которая началась, стоило нам двинуться с места. Боюсь представить, что с нами было бы без мягкой подстилки.

Пока мы добирались, — а ехать было около двух часов — Клеменс рассказывала мне с нескрываемой гордостью о деловой хватке дочери. Я дивилась и восхищалась, потому что девушка действительно многое смогла сделать.

Молодец и ее муж, что разрешил ей делать что заблагорассудится на приличном участке его земли, но и без этого она неплохо развернулась.

В результате недавно закончившейся войны с Бискайей и последовавшими за ней мелкими приграничными стычками, многие семьи остались без кормильцев. Особенно это касалось пригорода столицы: там чаще всего выдавали землю новоявленным дворянам, дослужившимся из простых солдат хотя бы до адъютантов. Чем дальше от Ровенса, тем обширнее становились земляные наделы, тем знатнее и родовитее их владельцы.

Женщинам, зачастую с детьми, нужно было как-то себя кормить. Вскапывать обширные поля вручную они не смогли бы, лошадей держать в каждом хозяйстве — затратно. Ирен постепенно объединила вокруг себя несколько десятков таких вот, потерявших кормильца семей, и помогла им на первое время семенами. Дальше они занимались выращиванием цветов сами. У кого-то лучше цвели пионы, у кого-то — лаванда. Последняя, как и вербена с полынью, пользовались особенным спросом из-за засилья насекомых в домах и одежде. Фиалки де Валье растила сама, себе в убыток, помогая тем самым городским женщинам зарабатывать себе на кусок хлеба.

Дочь Клеменс впечатлила меня даже по рассказам. Я ждала увидеть некую мощную, под стать нашей вознице, солидную даму, хотя следовало бы догадаться, что она пойдет в мать.

Обширные возделанные поля с пробивающимися ростками пшеницы и пышными кочанами ранней капусты сменили узкие полосы разноцветных цветочных ковров. Ровные ряды лаванды сменяли высаженные в шахматном порядке кусты пионов, между ними кучками проглядывали анютины глазки.

Огромный каменный дом в два с половиной этажа почти весь зарос виноградом, сливаясь с ландшафтом. Грозди еще не созрели, но уже завязались, обещая богатый урожай осенью.

На пороге, придерживая на бедре двухлетнего сорванца, нас ждала хрупкая, не выше моего плеча, юная девушка с небрежно убранными в растрепавшийся узел волосами. Никто бы не сказал, что это нежное создание железной рукой руководит несуществующей гильдией, а судя по тому, чего я наслушалась в дороге, нам не хватало только официальной регистрации: все роли уже были четко распределены, включая взносы и категории членства.

— Проходите, пожалуйста, пирог как раз поспел! Мама, ты так редко заезжаешь и только по делу, как можно! — радушно улыбнулась она, скользнув по мне цепким взглядом. Я поежилась, четко ощутив каждую потертость на одежде и выглядывающую из обуви пятку. Кажется, меня записали в приживалки и, к сожалению, были недалеки от истины. Но я стараюсь исправиться!

Так что я любезно растянула губы в ответ, не забывая не размыкать их, согласно правилам приличия, и ступила вслед за Клеменс в аппетитно пахнущий сдобой холл.

Ребёнка спустили на пол, и он радостно убежал вверх по скрипучей деревянной лестнице туда, где мелькнул удирающий в панике кошачий хвост. Судя по донесшемуся чуть позже жалобному мяву, догнал.

Нас проводили в уютную кухню, тщательно отмытую до блеска, и никакой соломы на полу! Вместо этого холодные камни закрывали плотно подогнанные доски, добавлявшие терпкие ноты свежей стружки в царившие вокруг сдобные ароматы. Источник гордо стоял посередине грубо сколоченного стола, истекая паром и ягодным соком.

— Клубника только поспела, — махнув рукой в сторону террасы, Ирен подхватила пирог и вынесла вслед за нами на свежий воздух. Вокруг нее сразу закружилась пара пчел, тоже оценивших упоительный дух выпечки.

Я поискала глазами, где бы вымыть руки, но не нашла. Клеменс, не сомневаясь, ухватила отрезанный для нее кусок прямо так, подставив горсть, чтобы не капать на юбку. Вздохнув, я присоединилась. Есть хотелось все время, а выделяться и просить Ирен показать дорогу до колодца — или где здесь принято умываться — было как-то неловко. Впрочем, пирог с лихвой компенсировал мои терзания, расплывшись по языку мелкими косточками молодой клубники и нежностью творога.

После недолгой вынужденной паузы, когда мы воздали должное кулинарным способностям хозяйки поместья и бурно выразили свой восторг, — особенно старалась я — Ирен устроилась поудобнее и попеременно смерила нас взглядом.

— Итак, я слушаю. Что вы затеяли?

Клеменс отпираться и утверждать, что мы заехали просто так, — два часа в телеге в одну сторону — не стала. Выложила как на духу и про вчерашний инцидент, как обоснование для всей затеи, и про мое оригинальное предложение.

Идея с собственной гильдией прочно засела в наших головах. Мы переглядывались и хихикали, как малолетние заговорщицы, нетерпеливо ожидая реакции Ирен на нашу инициативу.

— Присоединиться к существующим не получится, в этом вы правы, — степенно согласилась она. — Мы-то, может, и потянули бы взнос, только вот не примут нас. Я уже пробовала.

— Да? Я не знала, — растерянно пробормотала Клеменс, немного растеряв свой запал. — Так это еще один довод в пользу собственной гильдии!

— А разрешат ли нам остальные главы основать еще одну? — резонно заметила Ирен. — У них уже все сферы влияния поделены, доходы утверждены, жандармы подкуплены. И тут мы, такие красивые.

— Подавать заявление на новую вы тоже уже пробовали? — осторожно уточнила я. И ощутила некоторое облегчение, когда дочь Клеменс отрицательно покачала головой.

— Я не стала и пытаться, — честно призналась она. — Зачем? Все и так ясно. Мы с девочками вложим последние сбережения — и для чего? Чтобы нас завернули с порога с извинениями? Или, еще лучше, позорно спустили с лестницы?

— И много ли нужно вложить? — я уже не пыталась звучать бодро и радостно. Надежда, что я смогу хоть как-то помочь, отплатив Клеменс за доброту, таяла на глазах. Скорее похоже было, что я ее втягиваю в новые неприятности вместе со всей семьей и женщинами, которые рассчитывают на них. Я просто не имею права подвести их и подставить под удар от глав гильдий, а стоит нам высунуться — именно это и произойдёт.

— Десять ливров, — пожала плечами Ирен. Я сглотнула. Сумма немалая. Вдвое больше, чем взнос за вступление в уже существующую организацию. — Честно скажу, я была бы не против все же попробовать, но рисковать последним…