Она покачала головой, а моя угасшая было надежда затеплилась снова.

— То есть если я где-то найду деньги, вы согласны возглавить будущую гильдию? — обрадовалась я. Ирен от неожиданности расхохоталась.

— А почему же сама не берёшься руководить? С твоей-то хваткой, — прищурилась она, изучая меня со все возрастающим интересом. Конечно, по моему виду не скажешь, что у меня где-то вдруг завалялось с десяток ненужных ливров. Но ведь главное не то, что на тебе надето, а то, что у тебя в голове.

— Я не разбираюсь в цветочном деле, — покачала я головой. — Мне соваться в руководящие посты смысла нет. Разве что в теоретики-организаторы. У вас, я вижу, все уже налажено, роли распределены. Только оформить бы все как полагается. Значит, дело в финансах? А мести со стороны гильдейских не боитесь?

— Все мы под Пресветлым ходим, — женщины дружно покосились в небольшой каменный закуток, в котором, укрытые от ветра, горели свечи. — Если ты где-то раздобудешь взнос на открытие, мы с девочками не поскупимся, поделимся с кем надо. Примут, куда они денутся.

Да, похоже, все упиралось в ограниченность финансов. Наскрести на взнос-то возможно, из последних денег, но тогда нечем будет задобрить глав гильдий. Если же их не задобрить, то всю затею можно выбрасывать на помойку — толку не выйдет.

— Хорошо, — твёрдо заявила я. — Договорились. С вас тогда умасливание большого начальства, все равно я с ними незнакома, от меня они ничего не возьмут. А я раздобуду десять ливров на открытие.

— И как же? — Ирен смотрела на меня скептически, с легкой насмешкой умудрённой жизнью женщины. Мол, все я видала, везде бывала и ничем ты меня, деточка, не удивишь. — Цветами столько не заработать.

— Пока что нет, — протянула я, уже прикидывая про себя варианты. Букетиками на улицах и правда много не наживешь. Нужно выходить на большой рынок, поставлять что-то особое, с изюминкой, на что заевшаяся знать будет бежать, спотыкаясь, и просить еще. И нечего девочкам мёрзнуть на улицах — откроем лавки, пусть торгуют прямо из дома. Понадобится меньше продавщиц, конечно, но остальных работниц найдём куда пристроить. Это все планы далеко идущие, а прямо сейчас нужно заработать средства для реализации всех идей.

И у меня было несколько вариантов, как именно это сделать.

Все сразу я выкладывать не стала. Сама еще не была уверена, какой из способов заработка сработает. Сначала нужно было изучить мир как следует, и не из грязного переулка или окошка дома Клеменс.

Мы договорились с Ирен, что она начнёт составлять кодекс гильдии. Через неделю-другую, когда будет понятно, получилось ли у меня что-нибудь, мы с ее мамой снова приедем обсудить детали и уточнить подпункты. В знании местных реалий и законов я вполне полагалась на младшую де Валье, но что-то мне подсказывало, до некоторых тонкостей она сама не додумается. Просто потому, что для нее это незыблемая норма, я же относилась к окружающей среде как ребёнок, который только научился ходить и говорить. Задавала вопросы, искала ответы, поражалась происходящему и думала, как сделать все удобнее и проще — для меня.

Прогнуть под себя мир, так сказать.

Сколько бы ни расспрашивала меня Клеменс, пока мы тряслись на жестких досках телеги обратно, я молчала как кремень.

Нас подвозил хмурый детина, которого отправили на ночь глядя специально, чтобы проводить мать де Валье и ее спутницу до дому, проследить, что добрались мы благополучно. Бедняга из-за этого пропускал время ужина, а к моменту, когда он вернётся, все успеет окончательно остыть, и несправедливостью этой он был недоволен до крайности.

Стиснув зубы, чтобы не клацать и не раскрошить их на неровной дороге, — никто нам накидать мешков не удосужился, их клали под цветы, чтобы те не помялись, и Ирен немало нас пожурила за то, что мы развалились на них и утрамбовывали по пути к ней, так что теперь их придется набивать заново — я размышляла над способами быстрого заработка.

Обращаться нужно к высшему классу. У бедняков просто не найдётся столько денег разом. Если я хочу в кратчайшие сроки собрать десять ливров, стоить услуга или предмет должны весьма недёшево.

На тапочках, например, столько не заработаешь, хотя их я тоже хотела предложить, со временем. Только сначала нужно убедиться, что их уже не используют: обидно будет обнаружить, что их вовсю носят при королевском дворе. То же и с другими моими идеями.

— Когда будет рынок, Клеменс? — спросила я, когда мы были уже у нее дома и по устоявшейся привычке пили отвар на кухне перед отходом ко сну. Зубы конвульсивно стучать еще не перестали — организм за два часа вошёл в ритм колдобин и успокаиваться не спешил.

— Малые работают каждый день, речной — по четвергам, а главный — в выходные, — заученно отбарабанила хозяйка и прищурилась: — Тебе есть что продать?

Она оглядела меня еще раз, хотя прекрасно знала наперечет все мое имущество, крайне немудреное, надо заметить. У меня даже серёжек не имелось, хотя уши были проколоты. Я покачала головой.

— Не продать, но присмотреться. Для начала тогда схожу на малый, раз до главного ждать еще почти неделю.

Досадно получилось. Могла бы и сегодня зайти, если бы знала, что возникнет такая необходимость. Ничего, успеется еще.

— Вместе сходим, — решительно поправила меня Клеменс. Я удивлённо приподняла брови, глядя на нее поверх края чашки. — Ты же не думаешь, что я тебя куда-то одну отпущу? После всего…

После всего, что я натворила. На месте хозяйки я бы, пожалуй, вообще выкинула себя на улицу. Если еще и надежда на основание гильдии не оправдается, придется мне, кажется, искать себе новое жилье. Не смогу смотреть в глаза мадам де Валье.

Так что постараться мне предстоит изо всех сил. Не люблю подводить людей.

Малый рынок соответствовал своему названию в полной мере. Товары вполне уместились на пяти прилавках, мимо бродили сонные покупательницы, изредка замирая и вяло торгуясь. Пришли мы туда сразу после того, как выпроводили цветочниц с очередной партией букетов. После полудня рынок закрывался, а самое лучшее с него разбирали уже с рассветом, так что запоздалым клиенткам оставались одни попорченные продукты и залежавшиеся ткани.

Мы прошлись вдоль единственного ряда, я без особого интереса потыкала в рулоны пальцем, взбив облачко пыли. Решительно ничего занимательного.

— Может, пройдёмся по лавкам, раз уж вышли? — поинтересовалась я у Клеменс. При той бедности выбора, что была представлена, оценить ассортимент я не могла.

Хозяйка кивнула, и мы пошли по лавкам.

Сначала обувным. Я разглядывала однотипные башмаки, представлявшие собой колодки с отдельно висящим язычком и шнуровкой или пряжкой поверх. Сапоги были не лучше: просто голенище выше и шнуровка длиннее. Подошва у дешевых моделей была деревянной, у дорогих — кожаной.

Затем мы пошли к модисткам. К самым дорогим, придворным, и соваться не стали. Нас бы на порог не пустили. Так что наведались к тем, что попроще, где обычно заказывают униформы горничные и покупают платья горожанки позажиточнее. С порога к нам пристроилась молоденькая ассистентка, повинуясь движению головы владелицы ателье. Она ходила за нами, пока мы с Клеменс рассматривали предложенные ткани и фурнитуру, брезгливо морщила носик и следила, чтобы мы не засунули моток кружев в декольте. Или где мы там еще могли спрятать что-нибудь, учитывая отсутствие карманов.