— Барышня, просят вас, сударь, пройтить к ним, — выйдя из спальни, сказала камеристка, стреляя в меня любопытными глазами. Я не очень этому удивился, не каждый день так запросто встретишь колдуна и прошел мимо нее в спальню.

Маша ждала меня в постели. Она сделала все, как я просил, разделась и легла.

— Э! — сказал я, когда увидел ее на широченной кровати с шатровым балдахином, лежащей на белоснежных простынях голландского сукна. — Э! — добавил я, обратив внимание, что на ней совсем не осталось одежды. — Э, ты вообще-то зря разделась догола.

Маша удивленно на меня посмотрела и объяснила:

— Но ведь ночью ты сам велел мне все с себя снять!

— Да? Ты меня тогда не совсем правильно поняла, но, это неважно, — сказал я, сам не зная, что делать. С одной стороны было жалко лишаться такого прелестного зрелища, с другой, нас могли застукать и не только за лечением. — Ночью это одно, — наконец объяснил я, отирая платком вспотевшие ладони, — а днем…, вдруг сюда кто-нибудь войдет?

— Ну и что, ты же доктор, а маменька говорит, докторов не нужно стыдиться, — спокойно объяснила девушку. — К нам в Москве ходили другой доктор, старичок Карл Иванович, я перед ним тоже раздевалась…

— Конечно, если только старичок. Жаль что я не тот Карл Иванович, — задумчиво, говорил я, чувствуя, то, что положено чувствовать в такой ситуации молодому, здоровому мужчине не слишком обремененному пуританской моралью и клятвой Гиппократа. — Нет, ты все-таки надень что-нибудь, какую-нибудь рубашку, — пересилив соблазн, попросил я. — Днем лечиться можно и в одежде. Это по ночам, когда не хватает света, лучше без ничего. Так что… Как зовут твою девушку?

— Дашей.

— Даша! — позвал я.

Камеристка тотчас вошла, она явно подслушивала за дверями.

— Помоги барышне надеть ночную рубашку, — попросил я.

Она понимающе кивнула, и девчонки начали оживленно обсуждать, какая рубашка в данной ситуации подойдет лучше других. Ну, а я, пользуясь своей бесконтрольностью, исподволь рассматривал юную княжну.

Не хочется повторять вечные истины, но из всего прекрасного, что создала природа, как ни крути, венцом творения является человек. Во всяком случае, с нашей человеческой точки зрения. А самые изумительные человеки, это? Совершенно правильно и, думаю, с этим согласится большая часть представителей нашего вида, причем, что очень важно, обоего пола, это?! Да, именно, это женщины. Правда, дальше эстетические пристрастия у полов начинают расходиться, причем принципиально. Женщины считают, что они красивы тогда, когда хорошо одеты, а мужчины — когда раздеты. Но это уже, как говорится, мелкие частности.

Чем дольше у девушек продолжался спор о выборе ночной рубашки, тем больше я получал удовольствия от созерцания прелестной юной княжны. Она было белокожа, с умопомрачительными женственными изгибами и теперь, в полемическом задоре, забыв о стороннем наблюдателе, была очень грациозна.

Однако все хорошее когда-нибудь кончается. Девушки, в конце концов, пришли к консенсусу, и Даша помогла барышне скрыть от моего пытливого взора ее округлые, нежные сокровища. Впрочем, это случилось как раз вовремя. Продлись их спор еще четверть часа, не уверен, что я смог бы оказать Маше какую-нибудь медицинскую помощь. Думаю, что тогда такая помощь потребовалась уже мне.

— Лежи спокойно и постарайся, расслабиться, — попросил я княжну, когда она, наконец, оказалась в рубашке. Я отослал Дашу, сел рядом с больной на широченную постель, и простер над ее грудью ладони с растопыренными пальцами.

В чем заключается секрет моего экстрасенсорного лечения, я не знаю, но когда у человека что-то не в порядке, это чувствую, что называется на уровне подсознания. Интересующиеся могут спросить об этом же других экстрасенсов, думаю, механизм восприятия чужой боли у нас всех примерно одинаков.

Притом, что у меня весьма условная медицинская подготовка, два курса мединститута и служба санинструктором в армии, и о человеческом организме я знаю именно в этом и не большем объеме, тем не менее, вполне успешно справлялся со многими болезнями. Не знаю, была ли у меня эта способность в прошлой, обычной, жизни. Может быть, и была, только никак не обозначалась и не развивалась. Только перейдя грань времени, оказавшись в экстремальной ситуации, я понял, что могу успешно лечить людей.

Многие считают экстрасенсов обычными шарлатанами. Спорить не буду, но как довод в защиту, могу привести общеизвестные способности многих людей чувствовать спиной дурной взгляд, предощущать приближающуюся опасность или вспоминать о близком человеке, когда ему плохо и требуется помощь. Мы еще так мало о себе знаем, что что-то утверждать или отвергать априори, обычно признак банальной самоуверенной глупости.

Спустя несколько минут после начала процедуры, княжну начала бить дрожь.

Я же чувствовал себя значительно лучше, чем во время первого, ночного сеанса. Кажется, еще тогда мне удалось преодолеть кризисный барьер, и теперь я чувствовал, что лечение идет вполне успешно. Примерно то же должна была ощущать и больная, но Марья лежала с плотно закрытыми глазами и вся дрожала.

— Тебе, плохо? — спросил я, притрагиваясь ладонью к ее груди. Под тонким батистом рубашки уже рельефно обозначились набухшие соски.

Увы, мы с княжной пребывали примерно в одинаково взвешенном состоянии. Разница была только в одном, я точно знал, чего хочу, она чувствовала это скорее интуитивно. Все-таки другая эпоха, разная информированность, едины были только наши «низменные» человеческие устремления…

Короче говоря, нас с ней как бы заклинило. Я не могу заставить себя убрать руку с нежной девичьей груди.

Маша лежала под этой самой рукой с зажмуренными глазами и мелко дрожала. К закрытой двери, само собой, прильнула заинтересованная тем, что у нас здесь происходит, камеристка Даша.

Выручил меня торопливый стук в дверь. Я сразу очнулся от вожделения, взял себя в руки и встал в классическую позу доктора, скрестив на груди руки. И сделал это вовремя. В спальню вошли встревоженные родители.

— Марусенька, дочка, что с тобой, мне сказали тебе опять плохо?! — испугано спросил Николай Николаевич, тревожно глядя на вытянувшуюся на кровати дщерь.

— Нет, папенька, благодарю вас, мне очень помог Алексей Григорьевич, и теперь стало много лучше, — вполне обыденным голосом успокоила отца княжна.

— А мы, как только услышали, что тебе привели с прогулки, сразу сюда, — вступила в разговор княгиня. — Тебе, донюшка, правда, лучше?

— Правда, маменька, я только немного устала, вы зря так волнуетесь. Алексей Григорьевич мне поможет.

— Надеюсь, — с облегчением промолвила Марья Ивановна, — он теперь будет спать с тобой рядышком, если что нехорошее почувствуешь, сразу посылай за ним Дашку, а сама, смотри, сама не вставай!

На счет «спать рядышком» у княгини получилось как-то двусмысленно. Но возможно, это показалось только мне.