я дошла до ближайшего онсэна, горячего источника среди бамбуковой рощи, который был словно скромный самоцвет в оправе гор. так я достигла полной релаксации, визуальный холод далеких вершин в шапках снега и льда расслабил меня наравне с горячей водой источника, старая женщина с иссохшим, но еще не увядшим телом растерла мне спину жесткой мочалкой.

улицы городка переплетались замысловатым клубком из бессчетных изгибов и поворотов, чистый солнечный свет наполнял тело энергией, разгоряченную кожу пощипывало на холоде, румяные щеки покрылись сексапильными пятнышками, я остановилась у автомата безалкогольных напитков на вершине белого холма, но, как оказалось, я не взяла с собой денег, я стояла, подавленная и расстроенная, но тут ко мне подошел человек, поднялся снизу, у него было лицо корейского солдата, как я его себе представляю, сплошное нагромождение углов, когда он доставал мелочь из нагрудного кармана своей белоснежной лыжной куртки, наши взгляды встретились, и он почувствовал мою силу, я выпила банку горячего чая. он рассказал мне о своих исследованиях в университете, он был профессором химии, его рассказ произвел на меня впечатление, он посвятил свою жизнь синтезу новых веществ, я сказала ему, что посвятила свою жизнь синтезу новых символов, сказала, что он, как мне кажется, мог бы принести немалую пользу человечеству, он предложил для начала принести пользу мне. я согласилась, и нобуёси присоединился к нам.

гуру очень нравились — можно даже сказать, что она была одержима этими маленькими кабинками цифровой фотографии, разбросанными по всему городу, там еще можно отпечатать снимки на наклейках, и она часто подклеивала свои снимки на страницы Тетради из кожи ящерицы, вот лишь некоторые из них:

ХИЁКО, вроде бы без лифчика, снимает себя на видеокамеру

ХИЁКО, вполне очевидно без лифчика, ест шоколадную палочку “Men’s Rocky”

ХИЁКО, без трусиков, от пупка до середины бедер

ХИЁКО и Бренди целуются на фоне цифрового заката

ХИЁКО целится из пистолета в оцепенелую Сарабель

ХИЁКО, в профиль, показывает язык, необыкновенно маленький и остроконечный

ХИЁКО и неизвестный мужчина в хирургической маске

ХИЁКО с широко раскрытым ртом; язык проколот желтой булавкой

ХИЁКО в окружении шести старшеклассников в элегантной школьной форме

то же самое, но со старшеклассницами ХИЁКО с лучезарной улыбкой обнимает офицера полиции ХИЁКО зарылась лицом в кудрявые светлые волосы ХИЁКО на телеэкране

ХИЁКО и Кассандра с соблазнительно алыми губами, на фоне цифровых небоскребов

тиффани вела себя неуважительно, если не сказать — вызывающе, что, конечно же, не импонировало ни клиентам, ни работодателям, на хеллоуин 1996 года она пришла в костюме принцессы масако и тем оскорбила нескольких рьяных националистов, ее подруги-хостесс были удивлены, узнав, что в Японии до сих пор существует императорская династия, и сочли эту идею ужасно гламурной, больше всего им понравился термин “консорт”, и кое-кто даже выступил с предложением, чтобы называть их бар между собой “консорт-баром”, тиффани заявила, что это все предрассудки, потому что император еще в 1946 году публично объявил о том, что он никакой не бог, так что вся эта дворцовая терминология уже неуместна, хостесс вновь удивились, что он раньше был богом, и тиффани повела их в кафе “renoir” (сеть кофеен, где очень точно воссоздана атмосфера VIP-бара в суперсовременном аэропорту) пить поддельный кофе и слушать лекцию по истории, она начала с первых переселенцев, которые пришли из кореи по тоненькому перешейку суши и закончила последними сегодняшними событиями (мальчик пытался покончить с собой в святилище Мейдзи; полиция “накрыла” подпольную лабораторию кристаллического метамфетамина в пригороде; цунами приближается), больше всего хостесс понравились первые дзен-монахи, госпожа мурасаки, гейши из Гиона, ставшие женами лидеров Мейдзи, и комиксы про сейлор мун. мы не знаем, говорила ли она в тот день об учреждении движения неогейш, но это собрание в кофейне вполне можно рассматривать как первое заседание будущей организации, большая, но все-таки поддающаяся управлению компания привлекательных молодых женщин, примерно двадцать пять человек, уселась на длинном диване, обтянутом черным бархатом, они внимательно слушали тогда еще рыжеволосую тиффани, которая, невзирая на правила заведения, сидела прямо на столе из огнеупорного пластика, кое-кто кокетливо помешивал кофе ложечкой, но были и такие, кто застыли в полной неподвижности, словно изящные статуэтки, внимающие рассказу тиффани.

она любила подражать историческим личностям и знаменитым актрисам, и у нее хорошо получалось — очень правдоподобно и убедительно, последний час она посвятила лингвистическим упражнениям по исправлению японского произношения девушек. ‹если вы хотите быть хостесс высшего класса, тогда будьте добры разговаривать правильно› выпевала она со своим лучшим токийский акцентом, облако их звонкого смеха доплыло до соседнего столика, где двое служащих мирно дремали в креслах, улыбаясь во сне.

снова пожаловали “кролики” из осаки. теперь они требуют тиффани, которая, хоть и обладает сверхчеловеческими возможностями, просто — по логике — не способна удовлетворить прихоти и капризы целой хоккейной команды, так что они еще просят (но, кажется, с меньшим воодушевлением) кристель, которая — вылитая шерон стоун; ингу, которая сама придумывает все свои наряды; мэгги, которая два года жила в бразилии; шанду, которая любит лодки; сьюзи, которая учит японский по карточкам и пишет на них слова; флоранегру, которая пару лет назад встречалась с принцем монако Филиппом; и Диану, которая раньше работала в нагое, пока не услышала про наш бар. хавьер, он вообще-то в хорошей физической форме, но в присутствии профессиональных спортсменов выглядит карикатурно, у него получается сделать так, чтобы комбинация из энергичных покровительственных похлопываний по спине и низких поклонов смотрелась естественно, в то время, как его обычный говорок на смеси английского, японского и южно-американского испанского становится еще более изощренным и творит погибельную лингвистическую историю, пока академики мирно спят у себя В постелях, что у него там под правой ноздрей? какая-то белая тень, хотя, может, и нет. не будем винить человека без доказательств, тем более что свет здесь неверный и тусклый, вне всяких сомнений, он высоко ценит этих людей как клиентов, пусть даже вратарь притащил с собой свою привлекательно мужеподобную блондинку-жену, хотя жены — это смерть для бизнеса.

хавьер, извергая сердечные рукопожатия, как вулкан грубоватой и неуклюжей мужской обходительности, приветствует каждого “кролика”: “конбанва. как дела, черт побери?” — и улыбается подкупающе ассиметрично. он подходит бочком к одному хоккеисту, который наполовину японец, наполовину норвежец.

— у вас есть моя визитная карточка, сэр?

этот “сэр” на удивление слащавый, мне показалось, или хавьер действительно весь расплылся и разомлел, обращаясь к нему? или это была дрожь удовольствия, исходящая из головы, где он подсчитывает в уме вероятную прибыль за сегодняшний вечер, и направленная прямо в пах, где он приберегает на будущее свое вожделение к тугой мокрой щелке, он достает визитку из серебряного футляра, который он получил в качестве о-миягэ от одного из благодарных клиентов, он еще тогда подумал, что это был передаренный о-миягэ, но его это нисколько не обижало, в конце концов, и костюм от версаче, в которым он ходит в бар по вечерам, достался ему с плеча одного русского наркодилера, который отринул мирские блага и ушел в дзен-монахи.