Она сделала третью чашку чая, однако вылила в раковину, даже не попробовав. Ничто, даже чай, не помогало улучшить душевное состояние.

В шесть вечера Коралл принялась читать и слушать сообщения. В шесть тридцать кратко описала матери всю историю. В семь вечера открыла дверь Линде Даль и приготовилась расплатиться за самую большую ошибку в своей жизни.

— О, мой милый ребенок, моя любимая девочка. Мне очень жаль.

— Пожалуйста, мама, пожалуйста, не извиняйся. Я все испортила. Я такая глупая. Я хочу забыть все это.

— Я могла бы предотвратить это. Не должна была позволить этому случиться. Много раз я хотела рассказать тебе все, но не смогла, не хотела снова переживать эту боль.

Мать несла какую-то бессмыслицу. Видимо, у нее очередной кризис.

— Мам, заходи. Мы обсудим это. Все будет в порядке. Ты принимала лекарства?

Они стояли в крошечном коридоре на полпути в гостиную, когда Линда остановилась.

— Боже мой, ты думаешь, у меня нервный срыв. А он добрался до тебя, настроил тебя против меня?

— Мам, о чем ты говоришь?

— Сальваторе Ди Висконти. Вот о ком я говорю.

— Что? Да, я встретила и его тоже, но говорю о другом человеке, о приемном брате Раффаэле.

Она была истощена. Каждое слово требовало немалых усилий.

— Раффаэле?

— Да. Я должна была остаться, чтобы сфотографировать Сальваторе и его невесту. Это долгая история.

— Так ты с ним познакомилась? Что сказал Сальваторе?

— Не знаю. Мы не поладили. Он испытывает неприязнь ко мне. А другой — Раффаэле. Мама, боюсь, мы…

— Конечно, ему это не понравилось. Он был напуган, едва только услышал твое имя.

— Мое имя?

Мать отвернулась.

— Не могу поверить, что ты узнала обо всем вот так. Я годами пыталась защитить тебя, а что теперь…

— Узнала что? Не понимаю.

— Мне очень жаль, Коралл. Джанкарло Ди Висконти был твоим отцом. Сальваторе твой сводный брат.

— Что?

Но мать лишь закрыла глаза и кивнула. Коралл почувствовала, будто падает в пропасть, в холодную и глубокую.

— Джанкарло Ди Висконти — мой отец? У меня есть отец?

Мать зарыдала и обняла ее за плечи. В душе у Коралл поселилась пустота.

— Мне нужно прилечь. Я чувствую себя больной.

Она упала на кровать, с которой недавно встала. Опустилась в мягкие, еще теплые объятия пухового одеяла. Положив голову на подушку, закрыла глаза.

Мать возилась на кухне, готовила чай. Будто чай может что-то исправить.

Коралл сильно на нее разозлилась. Почему она никогда не говорила об этом?

Почему при любом вопросе на эту тему так расстраивалась, что дочь просто перестала спрашивать?

Линда пришла с двумя кружками чая, над которыми поднимался пар.

— Почему ты мне не рассказывала? — Слезы потекли по ее щекам.

— Коралл, ты должна мне верить, я хотела как лучше.

Линда поставила чай и присела на край кровати.

— Он был женат, когда мы познакомились. Я работала на его частном самолете. Только что приехала в Лондон и влюбилась в него. Он был красивый, умный и обходительный. А еще амбициозен и очарователен. Все любили его. Я знала, что у него есть жена и маленький ребенок, но он всегда путешествовал один. По какой-то причине он начал приставать ко мне. Я не смогла устоять. Да и кто бы смог?

— Ты могла бы! Любая бы смогла! Ты позволила себя соблазнить женатому мужчине!

— Я знаю, и мне стыдно.

— Я столько раз спрашивала тебя об этом. Ты хоть представляешь, каково это — не знать своего отца? Ты не называла мне имени, не говорила о его цвете волос или глаз. Я задавалась вопросом, унаследовала ли я от него форму носа, черты лица. А теперь он мертв, и слишком поздно. О боже мой. Не могу поверить.

Хуже быть не может. Все эти годы ей казалось, что отец — прекрасный принц. А оказалось, он был чьим-то мужем, и она — нежеланный ребенок от любовницы.

— Я не хотела говорить тебе, потому что мне было стыдно. Стыдно за то, что я сделала, и еще больше за то, что он не хотел меня и не собирался уходить из семьи. Говорил, что не верит мне. Представляешь, каково мне было это услышать. Мою любовь растоптали, а меня отвергли. Не только меня, тебя тоже. Он не признал тебя. А потом предложил мне деньги, чтобы я исчезла.

— Почему ты не взяла их? По крайней мере, мы бы не так бедствовали.

Это все, что она могла сказать. Ей хотелось кричать, не останавливаясь, чтобы заглушить боль, разъедавшую изнутри.

— Я была гордой! Неужели ты не понимаешь? Это все, что я имела. У меня больше ничего не было. Маленький ребенок. Никакой карьеры. Ничего. Он был всем, чего я хотела. И я был уверена, что он вернется за мной.

Все эти годы бедности. Она даже не имела собственной спальни, пока ей не исполнилось двенадцать. Не имела друзей. Мать постоянно горевала и не могла удержаться ни на одной работе. Ее картины не продавались. Она периодически лежала в больнице.

— А когда ты захотела поступить в колледж, мне пришлось самой его найти. И я это сделала. По крайней мере, попыталась. Но меня не пустил Сальваторе. Джанкарло заболел, и они не позволили мне встретиться с ним. У меня не было сил сражаться, Коралл.

Коралл посмотрела на нее. Бедная мать. Беременная от мужчины, который знать ее не хотел. Воспитывавшая ребенка совсем одна, ей не к кому было обратиться. И состояние Ди Висконти, призрачное и недоступное.

— Очень жаль. Мне нужно разобраться с этим.

Она обняла мать. А что еще она могла сделать?

— Я люблю тебя, Коралл. Пожалуйста, никогда не сомневайся в том, что я хотела как лучше.

— Я знаю.

Она вздохнула, утешая рыдающую мать, и все думала об этом ужасном человеке, сводном брате, который был так груб с ней. Она думала о его богатстве — домах, яхтах, острове, самолетах.

Она думала о Раффаэле.

Раффаэле, который отверг ее, как и Ди Висконти. Какой жестокий поворот судьбы. Он был принят в семью, в которую не допустили ее.

Она не была Ди Висконти. Джанкарло не ее настоящий отец. Отец — тот, кто воспитывает своего ребенка, а не тот, кто оплодотворил мать. Отец любит, защищает.

Раффаэле он был отцом, а ей — нет.

Она вспомнила, как Раффаэле был с ней холоден, и ее вновь накрыла боль. Он так вел себя, потому что все выяснил? Это еще хуже.

Какая глупость.

Почему неправильно то, что настолько замечательно? Она вспоминала моменты, в которые, как ей казалось, он терял бдительность и невольно улыбался. Между ними возникла взрывная страсть. И этот взрыв разрушил ее.