class="p1">Вспомнился маленький мальчик, рыдающий над трупом убитого пса. Мальчик, которому я потом подарил в качестве телохранителя своего лича. Мальчик, чьи отцом был королевский бастард. А это, как ни крути, не фунт изюма.

- Он. Меня хотели отправить в императорскую школу, но дядя запретил. Он сказал, что Беркана там не место…Мы же…

Ну да. Ну да. Беркана – проклятый род.

- Но ты-то не Беркана по отцу.

- Но по матери я все равно…

Бес! Как я могу про это забыть? Проклятье можно снять, и я даже предпринимал такие попытки. Но проблема была в том, что снимать его надо весьма жестокими методами. И снимется оно далеко не сразу.

Во-первых, это возможно только для потомков женской половины – то есть, девушки рода Беркана должны выйти замуж и оставить потомство. Затем этих потомков следовало переженить между собой и оставить в живых только рожденных в таких браках девочек. Эти девочки тоже должны выйти замуж куда-нибудь «на сторону» - и вот уже их внуки исключительно мужского пола и будут свободны от проклятья. Но кто согласится целенаправленно убивать младенцев? Да, среди моих коллег-некромантов в прошлом частенько встречались такие нечистоплотные личности. Да и сейчас, если поискать, отыщутся. Но…

Но в любом случае Родольф был, если так можно выразиться, представителем первого поколения. И если бы он родился девочкой – у меня была бы вторая дочь – можно было бы попытаться. Но нет. Мой сын тоже несет в себе проклятье. Проклятье материнской крови, как ни пафосно звучит.

Келья встретила меня тишиной и пустотой. Я по привычке прислушался. Нет, Зверя больше со мной не было. Пару лет назад демон-кот стал часто отлучаться, уходя на несколько дней. И как-то раз не вернулся совсем. Нашел себе нового хозяина, по душе и чувствам или развоплотился и вернулся в свои астральные миры? Мне этого узнать не удалось. Но привычка осталась. И каждый раз, переступая порог, я всегда прислушиваюсь – не отзовется ли тишина тихим мурлыканьем? Не блеснул ли на узком подоконнике два зелено-желтых глаза?

Нет. Я один.

Убедившись в этом, щелчком пальцев зажег свечу.

- Проходи. Осматривайся. Располагайся.

Родольф замер на пороге. Ну да, келья не внушала доверия. Голый пол. Каменные стены в известке. Низкий сводчатый потолок. Единственное окно приоткрыто, впуская свежий воздух. Из обстановки – только узкая кровать, застеленная серым казарменным бельем, стол, стул, лавка с принадлежностями для туалета и небольшой сундук с личными вещами. Ну, и две полки – на одной, прибитой ниже в углу, располагался небольшой алтарь с маленькой статуэткой Смерти. На другой, над столом, вперемешку теснились книги, посуда и кое-какие мелочи. Часть стола тоже была заставлена ими – от запасной кружки и сапожной дратвы до стопки бумаги и письменных принадлежностей.

- Вы… здесь живете?

- Ночую. Живу я на работе.

- А… где вы работаете?

- Хороший вопрос, - я усмехнулся, скинул с плеча сумку с вещами, стал по одному вытаскивать свитки с записями. – Официально – здесь, старшим дознавателем. А неофициально – преподавателем пентаграммостроения.

- Что?

- Я учитель. Что, не ожидал? – обернулся, смерил взглядом ошарашенное лицо юноши. – Ты, небось, ждал, что твой отец будет кем-нибудь… необыкновенным? А я вот простой учитель… Ну, не такой уж простой, но все равно…

Родольф покачал головой. Он напоминал мне молоденького бычка, который впервые в жизни атаковал не свою тень, а забор и удивляется тому, что тот не отскочил в сторону, а стоит, как стоял.

- Учитель, - произнес он. – Мой отец – учитель…

- В Институте Некромагии, между прочим.

- И вам это нравится? – изумился он.

- Ну… - я задумался, копаясь в своей душе. Врать мальчишке не хотелось. – Я привык. Человек привыкает ко всему. Да и потом… мне с моим послужным списком идти было, по большому счету, некуда. Либо торчать в монастыре, либо…

- Вы бы могли стать инквизитором!

- Так я им и стал. Только… знаешь, не все инквизиторы – это те, кто ловят за руку нечистоплотных колдунов и ведьм, а потом тащат их на допросы. Иной раз работа инквизитора состоит в том, чтобы просто наблюдать, как бы чего не вышло.

- Как бы чего не вышло, - эхом повторил он.

- Да. Институт Некромагии выпускает, кроме некромантов, целителей, ведунов, прорицателей, ведьмаков и боевых магов. Студиозусы – самая беспокойная часть населения. Многие впервые вырываются из-под родительской опеки и, ошалев от своих сил, пускаются во все тяжкие. Кроме того, в последнее время в мире вообще неспокойно. И… - я оборвал сам себя, - и в общем, надо просто не спускать с них глаз, чтобы вовремя заметить и пресечь грядущие безобразия. Понятно?

- Понятно. Вы что-то вроде сторожа?

- Что-то вроде того… Кстати, ты ведь есть хотел, да?

Юноша мужественно проглотил слюну.

- Я потерплю.

- Нет-нет! Я хозяин, ты – гость. Я должен достойно принять гостя. Ты пока располагайся, а я быстро добегу до трапезной. Разносолов не обещаю, но кое-что достану.

Родольф пытался что-то возражать, но я выскочил за дверь.

Мне необходимо было подумать. Судьба совершила довольно крутой поворот, обеспечив меня головной болью. Подумать только, сын! У меня есть сын? Конечно, существовала вероятность ошибки, но в Институте любой целитель может провести нужный опыт. Да и я сам тоже кое-что могу. И проблема не в том, мой ли это ребенок. Проблема в том, что с ним делать.

Скажу честно, к отцовству я не был готов. Так получилось, что все мои дети росли без меня. Малышка Луна Байт официально считалась посмертной дочерью Ладиана Байта, бывшего володаря Больших Звездунов. Я лишь считался ее опекуном, навещая ее пару раз в год. Мы даже с нею почти не общались. Сын Мары Збигнев был отдан на воспитание обычным людям на востоке, в Полесских болотах. О его судьбе я знал только со слов моей жены – Смерть несколько раз сообщала, что он растет так, как должно расти всем детям, ничего не зная о том, что на самом деле он – полубог, а это значит, что за ним во все глаза следят и прочие боги со Свентовидом во главе. Боги уже пытались уничтожить нашего сына, и лишь Змей Ящер, владыка подземного мира, согласился помочь Маре, до поры укрыв