Впервые определенная тенденция была обнаружена тридцать лет назад – причем весьма неожиданно и даже случайно. На рубеже 60–70–х гг. психологи из Нью–Йоркского института психического здоровья Лилиан Белмонт и Фрэнсис А. Маролла предприняли широкомасштабное исследование с целью установить, как скудное питание в раннем возрасте влияет на умственное развитие. В их распоряжении оказался бесценный эмпирический материал огромного объема, позволяющий вынести обоснованное суждение по данному вопросу. Белмонт и Маролла получили возможность оценить данные тестирования интеллекта свыше 350 000 призывников армии Нидерландов. По понятной причине, ничего общего не имеющей с сексизмом, выборка охватывала только мужчин. Это были молодые голландцы, родившиеся в голодные годы II мировой войны. Искомый результат исследования оказался не слишком впечатляющим – никаких катастрофических последствий скудного питания в раннем возрасте выявлено не было. (Интересно, что более поздние исследования, проведенные в развивающихся странах, в частности в Судане, со всей очевидностью продемонстрировали сильное негативное влияние раннего голодания. Вероятно, то, что в Европе считается голоданием, не сравнимо с подлинным африканским бедствием.)

Куда более интересным оказался побочный результат, полученный в ходе анализа статистических данных. В своей публикации 1973 г. Белмонт и Маролла сообщили о том, что ими была обнаружена тесная связь между очередностью рождения и результатами теста Равена: результаты становились все более низкими по мере того, как увеличивалась семья тестируемого и в зависимости от его очередности рождения. Давнее житейское наблюдение и умозрительная гипотеза Гальтона оказались убедительно подтверждены на огромной статистической выборке: первенцы в основной своей массе оказались умнее своих младших братьев, а для тех их IQ поступательно убывал по мере очередности их появления на свет – третий ребенок уступал второму, четвертый – третьему, и т. д.

Данное открытие получило широкий резонанс. Так, Р. Хок в недавно переведенной у нас книге «40 исследований, которые потрясли психологию» уделяет ему отдельную главу. В мировой литературе ссылки на это открытие уже невозможно подсчитать. При этом, однако, обращает на себя внимание, что это преимущественно ссылки не на статью Белмонт и Мароллы, в которой авторы ограничились лишь констатацией факта, а на более позднюю (1975) публикацию Роберта Зайонца и Грегори Маркуса, предлагающую своеобразное объяснение выявленному феномену.

Что же касается исследования Бельмонт и Мароллы, то в ряде работ оно подверглось методической критике. Например, Роберт Готтсданкер в своей известной книге «Основы психологического эксперимента» приводит его в качестве примера не вполне корректного вывода. По его мнению, авторы поспешили с выводом, не учтя ряд важных параметров, в первую очередь – социо–экономический статус семей. Существует тенденция, подтвержденная многими статистическими данными: на смену всеобщей многодетности, наблюдавшейся в начале ХХ в., во второй половине века пришло ограничение рождаемости в семьях с высоким достатком. Кроме того, что бы там ни утверждали эгалитаристы, уровень достатка прямо коррелирует с интеллектуальным уровнем членов семьи. Иными словами, в последние полвека многодетность стала сомнительной «привилегией» небогатых и не очень умных, тогда как семьи обеспеченные и состоящие из людей с достаточно высоким интеллектом предпочитают ограничиваться одним–двумя детьми. (При этом, разумеется, необходимо особо подчеркнуть, что такова общая статистическая тенденция, которая не отражает всего многообразия конкретных случаев.) Соответственно, когда речь заходит о третьем–четвертом–пятом ребенке, то это как правило дети из малообеспеченных семей. Можно долго дискутировать о причинах их умственного отставания, однако очевидно: очередностью рождения объяснение не может исчерпываться.

Зайонц и Маркус свою работу начинают с обсуждения тезиса, подкупающего своей кажущейся очевидностью. Можно предположить, что дети будут иметь более высокие умственные возможности, если вырастут в окружении, которое в большей степени стимулирует интеллектуальное развитие. Такое стимулирование может происходить вследствие комбинированного интеллектуального воздействия детей и родителей (для обозначения данного явления авторами даже был изобретен особый термин – confluence; этот неологизм образован из двух английских слов: convergence – слияние, и influence – влияние). Показатель интеллектуальности семейного окружения может быть подсчитан усреднением интеллектуальных вкладов всех членов семьи. Понятно, что этот показатель обязательно меняется по мере развития детей и когда в семье рождается еще один ребенок. Таким образом, можно предположить, что чем больше семья, тем выше уровень интеллектуального окружения. Это предсказывало бы, что дети, родившиеся позже других, будут обладать более высоким интеллектом. Но данные, полученные на голландской выборке, свидетельствуют как раз об обратном! В чем же дело?

Для объяснения реальных эмпирических данных Зайонц и Маркус предложили теорию, согласно которой по мере роста семьи ее общий интеллектуальный климат ухудшается.

Более конкретно, их рассуждения были следующими. Когда пара заводит первого ребенка, интеллектуальный климат семьи создается двумя взрослыми и одним маленьким ребенком. Чтобы получить реальную среднюю оценку интеллектуального климата этой семьи, следует оценить интеллектуальные возможности всех ее членов. Если принять, что каждый взрослый имеет условную оценку 100 пунктов, а новорожденный ребенок – 0, то средний интеллектуальный уровень семьи равен 67 (100 + 100 + 0 = 200: 3 = 67) (Следует иметь в виду, что мы в данном случае оперируем не показателями IQ, а некими произвольными оценками). Предположим, что вклад ребенка в интеллектуальный климат семьи каждый год увеличивается на 5 пунктов. Если в этой семье через два года после рождения первенца появляется второй ребенок, первый вносит в общий показатель 10 пунктов, но общий средний уровень падает до 52,5 (100 + 100 + 10 + 0 = 210: 4 = 52,5). Если еще через два года рождается третий ребенок, общесемейный интеллектуальный уровень упадет до 46 (100 + 100 + 20 + 10 + 0 = 230: 5 = 46). Таким образом, каждый последующий ребенок входит в окружение более низкого интеллектуального уровня, причем сила этого эффекта увеличивается, если дети появляются через короткие интервалы. Зайонц и Маркус убеждены, что этот подход хорошо объясняет данные, полученные Белмонт и Мароллой.

В более поздних работах были высказаны различные гипотезы, касающиеся объяснения данного феномена. Одна из них состоит в том, что порядок рождения создает различия в жизненном опыте подрастающих детей. Другая – что эмбриональные условия благоприятнее для детей, родившихся раньше, чем для более поздних. Первое предположение (окружающая обстановка после рождения) основывается на том, что родители уделяют гораздо больше внимания своему первенцу и постепенно все меньше и меньше последующим, что последующие дети учатся говорить у других детей больше, чем у взрослых, и/или что младшие дети каким‑то образом притесняются старшими детьми. Что касается второго объяснения (пренатальные причины), то виной здесь является «ослабление воспроизводящих функций матери с увеличением числа рожденных детей».