появился друг Филофея монах Киприан, горячий сторонник укрепления Византии. Задачей его было провести расследование литовских жалоб на митрополита Алексия. Посланец патриарха оказался настолько ловок, что вошёл в доверие к Алексию и в то же время направил в Константинополь грамоту, в которой писал о желании православной паствы Литовского княжества иметь своего главу церкви. В качестве кандидата в митрополиты назывался… сам Киприан. И в декабре 1375 года Филофей посвятил его на кафедру «митрополита Киевского, Русского и Литовского», совершив деяние беспрецедентное по своей беспринципности и бессмысленности: Русь ещё лежала во прахе татаро-монгольского ига, но она уже не была так слаба, чтобы смиренно принять навязываемого ей главу церкви.

В Москву новоиспечённый владыка летел как на крыльях, но князь Дмитрий Иванович быстро охладил ретивого монашка.

– Есть у нас митрополит Алексий, – резонно заявил он неофиту. – А ты почто ставишися на живого митрополита?

Да, Филофей несколько поспешил в своей попытке внести раскол в ряды православных, оказавшихся по разные стороны границы между Литвой и Русью[6]. Но ни он, ни его дружок не успокоились в своих планах. В 1378 году Алексий умер. В Константинополь на утверждение в сане митрополита был отправлен Митяй, духовник великого князя. Проделав немалый путь, здоровый мужчина в расцвете лет неожиданно умер, достигнув Царьграда. Это дало Киприану основание заявить о своих «правах». Не мешкая он устремился в Москву, рассчитывая на то, что после торжественной встречи с духовенством и мирянами московский князь будет вынужден смириться со свершившимся. Разгадав намерения самозваного иерарха, Дмитрий Иванович приказал перекрыть все дороги к Москве. У самых стен столицы Киприана задержали, а затем выдворили из пределов Руси.

В противовес хитроумному греку Дмитрий Иванович выдвинул в митрополиты монаха Пимена, который и был утверждён в этом сане новым патриархом. Киприан, боясь оказаться у разбитого корыта, бежал в Вильно, где прочно обосновался, вступив в тесную связь с наместником Литвы Витовтом и будущим королём Польши Ягайло. Занимая Виленскую кафедру, Киприан исхитрился войти в доверие к великому князю Дмитрию, ставшему уже Донским.

Тем временем умер митрополит Пимен, и Киприан занял Московскую кафедру, объединив под своей властью православных Литвы и Руси. После кончины Дмитрия Ивановича положение митрополита ещё более укрепилось. Духовная власть Киприана распространялась на огромные территории Северо-Восточной Европы. Он оказывал большое влияние не только на молодого князя Василия, наследника Дмитрия Донского, но и на соседних государей – Витовта и Ягайло.

К сожалению, интересы Руси не стали главными для её духовного пастыря. Из Царьграда его поучали: «Возлюбленный брат, поскольку ты проявил себя в прошлом как любящий ромеев (византийцев) человек, покажи себя и ныне и вели и советуй всем делать так, как мы предлагаем и предписываем. Убеди их[7], что жертвовать на охрану святого града лучше, чем на дела благотворительности, помощь нищим и выкуп пленных».

Киприан был согласен с коллегами из Царьграда, что Русь – это не главное. Зарвавшемуся иерарху Руси было уже мало. В конце своей бренной жизни многоумный грек выдвинул грандиозный проект – созыв Вселенского собора для объединения православной и католической церквей. Проект этот породил сумятицу в рядах верующих и через полвека привёл к печально знаменитой Флорентийской унии.

Тысяцкий. Довольно долго князья вынужденно делили власть с тысяцкими. Так называли военачальников, возглавлявших древнерусские народные ополчения («тысячу»). Тысяцкий избирался горожанами, но должность его была наследственной. Подобно князьям, он имел собственную дружину, то есть обладал реальной властью и являлся немалой помехой для великих князей, стремившихся к полному единодержавию.

В Москве разногласия между тысяцкими и князьями выявились довольно рано. Так, 3 февраля 1357 года едва начали благовестить к заутрене, как обнаружили на городской площади труп тысяцкого Алексея Петровича Вельяминова. Смерть одного из наиболее видных лиц города поразила москвичей. В Троицкой летописи отмечалось: «Убьенье же его дивно некако и не знаемо, аки ни от кого же, ни кем же». То есть люди терялись в догадках: кто и зачем совершил это злодейство? Но надлежащего расследования не было. Н.М. Карамзин писал по этому поводу: «В самой тихой Москве, не знакомой с бурями гражданского своевольства, открылось дерзкое злодеяние, и дремлющее правительство оставило виновников под завесою тайны».

Последним московским тысяцким был Василий Васильевич Вельяминов. Он умер в сентябре 1374 года, и князь Дмитрий Иванович упразднил этот сан, раздражавший московских бояр. Но поскольку должность тысяцкого являлась наследственной, сын покойного, Иван Васильевич, не был согласен с решением великого князя. Недовольный, он ушёл к открытому врагу Дмитрия – Михаилу Тверскому.

Противостояние Москвы и Твери закончилось разгромом последней. Ивану Вельяминову удалось ускользнуть из рук победителей. Но через несколько лет он почему-то оказался в Серпухове, где его схватили сторонники Дмитрия. 20 августа 1379 года Ивана Вельяминова казнили. Казнь проходила на Кучковом поле и вызвала большое стечение народа, так как была первой в Москве. Среди многочисленных свидетелей её оказалось немало тех, кто сочувствовал сыну последнего тысяцкого, ибо с этой должностью связывались некоторые права простых граждан.

Единовластие московских князей рождалось в крови и проклятиях их соперников, больших и малых.

* * *

В 1843 году при строительных работах, которые велись в юго-восточной части Кремля, нашли два сосуда – керамический и медный; в первом из них обнаружили остатки ртути, во втором – 12 пергаментных и 2 бумажных листа. После длительной реставрации учёные прочитали 11 документов. И что интересно: в одном из них встречается имя тысяцкого В.В. Вельяминова, а другой собственноручно написан его братом Тимофеем Васильевичем. Да и покоились эти документы на месте бывшего двора тысяцкого.

Из всех этих совпадений учёные сделали вывод, что документы зарыл в землю сын В.В. Вельяминова Иван Васильевич, бежавший из Москвы в начале 1375 года. В связи с этим совершенно в другом свете предстает содержимое первого сосуда. Ртуть, обнаруженная в керамическом горшке, использовалась в средние века как один из важнейших компонентов отравляющих веществ. Между тем сохранились свидетельства о том, что Иван Вельяминов интересовался изготовлением отрав, сырьё для которых ему привозили из Орды. А это наталкивает на мысль, что бегство его из Москвы было вызвано не только притязаниями на место тысяцкого.

Кстати. В.В. Вельяминов владел одноимённым селом, в которое входила деревушка Марфино (на северо-западе современной Москвы). Перед своей кончиной Василий Васильевич постригся в монахи и передал всё своё имущество Богоявленскому монастырю.

Марфино

Примеру супруга последовала его жена Мария. Она приняла схиму, чин, налагающий самые строгие правила, и монашеское имя Марфа. Последнее на века