– Мне жаль, дружище, – говорит он, – но именно это я и хотел сказать.

Я так и не понял, что именно: сожалел о расставании с Элспет? Любой мужчина жалел бы. Неужели он питал столь дружеские чувства ко мне? Ну, я был довольно любезен и являлся ее мужем; быть может, именно те очаровательные манеры, на которые намекал Том Хьюз, возымели свое действие на этого впечатлительного даго? Так или иначе, требовалось что-то сказать.

– Знаете, дон, – говорю, – нам всем очень жаль терять вас, и это факт. Вы ч-ки славный парень, и я хочу сказать, не стали бы лучше, даже будь вы… будь вы англичанином. – Как понимаете, в мои намерения вовсе не входило распинаться перед ним, но все вокруг заверещали: «Верно, верно», – а Минн в знак согласия хлопнул по столу. – Так выпьем же за ваше здоровье, – подытожил я, и все выпили, а Соломон, склонив голову, радушно улыбнулся мне.

– Я понимаю, – говорит он, – как значим этот комплимент. Благодарю вас – всех вас, и в особенности моего дорогого Гарри. Единственное, чего мне хочется… – тут он смолк, качая головой. – Но нет, просить об этом будет уже слишком.

– Ах, просите все, что угодно, дон! – восклицает Элспет идиотски-умоляющим тоном. – Вы знаете, мы не сможем отказать вам!

Аслам принялся отнекиваться: мол, это все глупости, что, разумеется, только раззадорило ее выяснить, в чем дело. Выдержав паузу, он, поигрывая ножкой бокала, говорит:

– Боюсь, это покажется вам блажью, но просьба моя, драгоценная Диана, касается Гарри, вас и вашего батюшки, которого я считаю мудрейшим среди своих друзей, – тут он кивнул в сторону старого Моррисона, уверявшего тем временем миссис Лейд, что не хочет больше бланманже, зато не откажется «от еще одного кусочка ентова кукурузного пудинга». – И вот что я подумал: раз уж мне нужно ехать, то почему бы вам троим не отправиться со мной?

И он заискивающе улыбнулся каждому из нас по очереди.

Я глядел на этого малого онемев, решив, что он шутит, Элспет – блондинка в недоумении, – сидя с отвисшей челюстью, переводила взгляд с меня на Соломона и обратно.

– Отправиться с вами?

– Ну, в конечном счете, речь идет всего лишь о той стороне этого света, – замысловато изрекает Соломон. – Нет-нет, я совершенно серьезен: все не так уж страшно. Вы знаете меня достаточно, чтобы понимать – я не предложу вам ничего, что вы найдете неприятным. Мы отправимся в плавание на моем паровом бриге – он оснащен не хуже любой королевской яхты, и весьма приятно проведем время. Будем приставать к берегу где захотим: в Лиссабоне, Кадисе, Кейптауне, Бомбее, Мадрасе – куда заведет нас наша фантазия. О, это будет поистине великолепно! – Он с улыбкой наклонился к Элспет. – Подумайте о местах, которые мы увидим! Какое удовольствие доставит мне, Диана, показывать вам чудеса Африки со шканцев: таких красок вы не способны даже представить! Берега Индийского океана – о, эти коралловые острова! Ах, поверьте мне: не бросав якорь в Сингапуре, не побывав в тропических лесах Суматры, Явы и Борнео, не видав славного Китайского моря, где всегда утро – о, моя дорогая, вы, можно сказать, не видели ничего!

Чепуха, конечно – Восток воняет. Всегда и везде. Но Элспет глядела на него, как зачарованная; потом резко обернулась ко мне.

– Ах, Гарри, а можно мы..?

– Даже не обсуждается?.. – говорю. – Это же у ч-та на куличках.

– В наши-то дни? – восклицает Соломон. – Да при помощи пара вы можете оказаться в Сингапуре через э-э… три месяца самое большее. Прибавим еще три месяца в качестве гостей в моих владениях – и вы, Диана, узнаете, каково быть королевой Востока, уверяю вас, – и три месяца на обратную дорогу. Вы окажетесь дома уже к Пасхе.

– Ах, Гарри! – Элспет буквально светилась от радости. – Ах, Гарри, давай мы… О, Гарри, пожалуйста!

Парни за столом одобрительно закивали, а дамы завистливо зашушукали. Слышно было, как старый герцог сказал, что это самое настоящее приключение, лопнуть ему на месте, и будь он помоложе, ни за что не упустил бы шанса.

Дудки: никто не затащит меня снова на Восток – одного раза вполне достаточно. Кроме того, с какой стати я буду путешествовать по милости какого-то богатого даго, решившего покрасоваться перед моей женой? И у меня имелась еще одна веская причина для вежливого отказа.

– Это невозможно, дорогая моя, – говорю. – К сожалению, я солдат и нахожусь на службе. Долг и лейб-гвардия зовут, не так ли? Мне так печально лишать тебя такого, без малейшего сомнения, увлекательного путешествия, – признаюсь, сердце мое защемило при виде горя, исказившего ее милое личико, – но ехать мне нельзя, сама понимаешь. Боюсь, дон, что я вынужден отклонить ваше любезное приглашение.

– Ничего не поделаешь, – Соломон добродушно пожал плечами. – Хотя очень жаль, – он ободряюще улыбнулся Элспет, готовой вот-вот разрыдаться, – быть может, на следующий год. Впрочем, если Гарри нельзя уехать, быть может, ваш отец согласится составить нам компанию?

Произнесено это было столь естественно, что я не сразу уяснил смысл, но как только до меня дошло, потребовались большие усилия, чтобы сдержать грубый ответ. «Ах ты у-ок, – думаю, – так вот что ты затеял: выждал, пока старина Флэши сойдет с дистанции, и с невинным видом предлагаешь план, как увезти мою жену за тридевять земель, где ты сможешь без труда увиваться вокруг нее?» Все было ясно, как день: все мои дремлющие подозрения насчет этого поганого черномазого ожили в один миг, но я помалкивал, наблюдая, как Элспет смотрит на меня через стол. И, черт побери, во взгляде ее читались колебания.

– Но… но без Гарри это не будет весело, – проговорила она, и если был миг, когда я любил эту девчонку, то именно тогда. – Я не знаю… а что папа скажет?

Папа, по видимости, занятый поглощением своего пудинга, не пропустил ни слова, можете быть уверены, но в то же время ничего не сказал, пока Соломон излагал свое предложение.

– Припоминаете, сэр, мы обсуждали возможность того, что вы составите мне компанию в путешествии на Восток, с целью лично ознакомиться с перспективами расширения дел, – распространялся дон, но Моррисон оборвал его в своем очаровательном стиле:

– Вы обсуждали, не я, – говорит тесть, чавкая бланманже. – У меня и тут делов по горло, не хватает еще в моем-то возрасте шляться по Китаям, – он взмахнул ложкой. – К тому ж муж с женой должны быть всегда вместе – эк плохо было, когда Гарри уехал в Индию, оставив мою милую крошку с разбитым сердцем. – Раздался звук, который все приняли за сентиментальный всхлип, но я решил, что это в рот тестя отправилась очередная порция бланманже. – Не-не, мне нужна более веская причина, чтоб тащиться в такую даль.

И он ее получил. До сих пор я не до конца уверен, что это подстроено Соломоном, но готов побиться об заклад: без него не обошлось. На следующее утро старый хрыч опять почувствовал себя плохо – не знаю, способно ли переедание бланманже вызвать нервический приступ, но к вечеру тесть уже стенал в кровати, трясясь от лихорадки, и Соломон настоял на приезде из Лондона своего медикуса – обросшего бакенбардами субъекта с приставкой к имени и такими обволакивающе важными манерами, что мог бы зарабатывать в Мэйфере тысяч по пять в год. Он серьезно посмотрел на больного, скорчившегося под одеялами, словно крыса в норе, со своими затерявшимися на морщинистом лице глазами-бусинками, и мрачно шмыгнул носом.