Но избыток своих сил душа всецело отдает внутреннему человеку; и если тому представляется более высокая и благородная цель, душа собирает и те силы, которые уделяла она пяти внешним чувствам, и тогда такой человек восхи́щен и находится без сознания, ибо его цель – безумный и все же имеющий смысл образ или, другими словами, – нечто разумное без образа.

Знай же, что Бог ожидает от каждого духовного человека, чтобы он любил Его всеми силами души; поэтому Он и говорит: «Возлюби Господа твоего всем сердцем твоим». Но есть люди, всецело расточающие свои силы на внешнего человека. Это те, кто все свои помыслы и стремления обращает на преходящее благо. Они ничего не знают о внутреннем человеке!

Как хороший человек отнимает у внешнего силы души, когда она поглощена высокой задачей, так и эти люди похищают у внутреннего человека все силы души и обращают их на внешнего. Знай: внешний человек может быть погружен в деятельность, в то время как внутренний остается свободным и неподвижным.

Так же и во Христе был внешний и внутренний человек, и в Богородице, и все, что они выражали по отношению к внешним вещам, они делали от лица внешнего человека, внутренний же пребывал в это время в неподвижной отрешенности. В этом смысле и говорил Христос: «Моя душа скорбит смертельно». И как ни стенала и ни жаловалась наша Владычица, Ее внутренний человек при этом оставался в неподвижной отрешенности. Вот тебе сравнение: дверь движется на крюке; дверную створку я сравниваю с внешним человеком, а крюк – с внутренним. Когда дверь открывается и закрывается, движется створка, а крюк остается неподвижным, пребывая на своем месте и нисколько не изменяясь от движения. Так и здесь.

Теперь я спрашиваю: что составляет цель чистой отрешенности? Отвечаю на это: ни «то» и ни «это» составляет ее цель, она покоится на чистом «ничто», ибо она зиждется на высшем состоянии, в котором Бог совершенно по Своей воле может действовать в нас; ведь Бог не может действовать в каждом сердце по Своей воле.

Ибо, хотя Бог всемогущ, Он все же может действовать лишь там, где находит или Сам создает готовность. «Или создает», говорю я из-за св. Павла, ибо в нем Бог не нашел готовности, Он прежде приготовил апостола Павла излиянием Своей Благодати.

Бог действует по мере той готовности, которую Он находит. Его действие в человеке иное, чем в камне. Мы найдем для этого сравнение в природе: когда топят печь и сажают в нее овсяное, гречневое, ржаное и пшеничное тесто, то жар в печи один, действует же он в каждом тесте не одинаково. Из одного хлеб выйдет хороший, из другого грубее, из третьего – еще грубее. И жар здесь ни при чем, дело в веществе, которое было не одинаково. Тем же образом Бог действует в каждом сердце: не одинаково, но по мере готовности, которую Он в нем находит.

В сердце, в котором есть и «то» и «это», может найтись и нечто, что мешает полному действию в нем Бога. Для полной готовности сердце должно покоиться на чистом «ничто», в этом заключено величайшее, что оно может дать. Возьми пример из жизни: если я хочу писать на белой доске, то меня спутает то, что уже написано на ней, – как бы ни было оно хорошо. Если я хочу писать хорошо, я должен стереть то, что на ней уже написано, и лучше всего, когда на ней не написано ничего.

И это так, если Богу надлежит совершеннейшим образом писать в моем сердце. Тогда должно быть изгнано из сердца все, что называется «то» или «другое»: только так и бывает с отрешенным сердцем. Лишь после этого Господь может в совершенстве привести в исполнение Свою высокую волю.

Итак, цель отрешенного сердца – ни «то» и ни «это».

Теперь я спрашиваю, какова молитва отрешенного сердца? На это отвечаю следующее: отрешенность и чистота вообще не может молиться, ибо кто молится, тот хочет чего-либо от Бога: того, что было бы дано ему или отнято у него. Но отрешенное сердце не хочет ничего и не имеет того, от чего хотело бы освободиться. Поэтому оно пребывает свободным от молитвы, и молитва его состоит лишь в одном: чтобы уподобиться Богу.

В этом смысле мы можем принять то, что сказал Дионисий по поводу слов св. Павла: «Вас много, что ищут венца, и все же он будет дан лишь одному». Все силы души стремятся к венцу, но он будет дан лишь единой сущности. На это и говорит Дионисий: искание венца означает отрешение от всего созданного и слияние с несозданным. Когда душа достигает этого, она теряет свое имя: она так вбирает в себя Бога, что сама становится ничем: ведь и Солнце настолько поглощает зарю, что она исчезает.

Только чистая отрешенность приводит к этому человека. По этому поводу можно привести слова св. Августина: «Душа имеет тайный вход в Божественную Природу, где все вещи становятся для нее ничем».

На земле этот вход – одна чистая отрешенность. И когда последняя достигает совершенства, душа становится от познания незнающей, от любви – бесчувственной, от света – темной.

Так мы можем понять то, что говорит один учитель: блаженны нищие духом, которые оставили Богу все вещи такими, какими они были, когда нас не было. Только отрешенное сердце способно на это.

О том, что Богу лучше пребывать в отрешенном сердце, чем в каком-либо другом, судим мы по следующему: если ты меня спросишь, чего ищет Бог во всякой вещи, я отвечу тебе из книги мудрости, где Он говорит: «Покоя ищу Я во всякой вещи». Но нигде нет полного покоя, кроме как в отрешенном сердце.

Чем ближе человек к тому, чтобы стать восприимчивым к влиянию Бога, тем блаженнее он; кто наиболее готов для того, тот наиболее блажен. Но сделать себя восприимчивым можно только уподоблением Богу, ибо поскольку человек уподобляется Богу, постольку он воспринимает Его. Это уподобление достигается подчинением человека Богу. Поскольку же он подчиняется твари, постольку он не подобен Богу.

Отрешенное сердце свободно от всякой твари, полностью подчинено Богу и в высшей мере уподобляется Ему: поэтому оно наиболее восприимчиво для влияния Бога. Это и имел в виду апостол Павел, когда говорил: «Облекайтесь в Иисуса Христа», он понимал под этим уподобление Христу.

Ты должен знать: когда Христос стал человеком, Он принял на Себя не определенного человека, но принял человеческую природу. Если ты все покинешь, то останется только то, что взял на Себя Христос, и только так ты облечешься во Христа.

Кто хочет полнее узнать пользу и цену совершенной отрешенности, пусть вспомнит слова Христа, которые Он сказал ученикам Своим о Своем человеческом явлении: «Это хорошо для вас, что Я вас покидаю, ибо если бы Я не ушел от вас, то вы не смогли бы причаститься Святому Духу». Они звучат так, будто бы Он говорил: «До сей поры вы видели слишком много радости в Моем видимом присутствии, поэтому не могли причаститься совершенной радости Святого Духа. Итак, отвергните все оформленное и соединитесь с сущностью, не имеющей лика и образа».

Ибо духовное утешение Бога нежно и дается только тому, кто отказывается от утешения чувственного, осязаемого. Слушайте же, разумные люди: нет никого радостнее человека, пребывающего в величайшей отрешенности. Всякая телесная и плотская радость приносит духовный вред, ибо плоть вновь жаждет духа и дух вновь жаждет плоти. Поэтому тот, кто посеет во плоти неправедную любовь, воззовет смерть, а кто посеет в духе истинную любовь – пожнет вечную жизнь.