Георгий жалел почему-то Нину, что она не смогла поступить в институт, и от безотцовщины спуталась с женатым мужиком.

Оказалось, что он был у нее первый. Поняв это, Георгий смутился и расстроился, но Нина сказала, что все нормально. Ей двадцать шесть лет, давно пора, и вообще, как только она увидела его в госпитале, сразу подумала, что хорошо бы именно он оказался ее первым мужчиной.

Георгий обнял ее, сказал что-то нежное и был очень благодарен, что на этом деликатный разговор окончился.

Разводиться с Кариной он, естественно, не собирался.

Приятно начавшийся роман так же приятно и продолжался. Георгий приезжал к Нине раз в неделю и между визитами не скучал по девушке.

Угрызений совести он тоже не испытывал. Он же не влюбился, не метался между семьей и любовницей, не страдал сам и никого не заставлял. Что ж плохого? Все мужики нет-нет да и да, он еще долго продержался.

Зная, что Карина ни за что не станет его проверять, он наврал про обязательную «работу с контингентом» по средам. Специально выразился туманно, и жена даже не уточнила, что это означает. Она привыкла считаться с его ненормированным рабочим днем.

Странно, но Георгий, с детства умеющий четко сознавать, что он делает, ни разу не спросил себя: «а оно мне надо?», и если надо, то зачем. Не обзаведшийся ни одной вредной привычкой, потому что понимал, что не надо ничем жертвовать ради сиюминутного удовольствия, перед Ниной он почему-то оказался бессилен. Как человек она была ему совсем не интересна, да и в постели нельзя сказать, что делала чудеса, однако каждую среду он после службы ехал к ней.

Так продолжалось все лето, пока мама не вернулась с дачи. Встречаться стало негде.

Пора было прекращать роман, но вместо этого Георгий предложил Нине помощь с ипотекой.

Это придало приятную ясность их отношениям – он платит взносы, она принимает его у себя по средам.

Ничего личного.

Кажется, он задремал, потому что вода в ванне вдруг остыла. Быстро ополоснувшись, Георгий потянулся к своему купальному халату и с удовольствием отметил, что этот предмет туалета все еще висит на самом видном месте, как бы закрепляя за ним территорию. Мысль, достойная самца бабуина, но природа берет свое в таких делах, как секс. Георгий не ревновал, только иногда приходилось делать усилие, чтобы не думать, что у Нины есть еще любовник, с которым, возможно, они вместе смеются над старым дураком, помогающим им вить будущее семейное гнездышко. Не хотелось признавать, что старому дураку может быть от этого больно.

Он туго завязал кушак на талии, протер ладонью кружок в запотевшем зеркале и подмигнул себе. Ладно, ничего, пусть будет соперник. В конце концов, она молодая женщина, а он в этих отношениях получает именно то, что ему нужно.

Пока он мылся, Нина накрыла в кухне стол и все подготовила для эпической жарки бифштексов.

– Двести дней, говоришь?

Она улыбнулась.

Георгий зажег газ под сковородкой. В голове всплывали какие-то обрывочные кулинарные сведения, почерпнутые из краем уха услышанных женских разговоров, краем глаза увиденных передач. Одно только он знал твердо: дай женщине мясо, и она его испортит.

Сильно разогрев сковородку, он брызнул на нее водой: капли не растеклись, а превратились в прыгающие шарики и быстро исчезли.

Георгий налил немного масла и бросил мясо жариться.

Сразу зашипело, зашкворчало, и сверкающая чистотой плита в одну секунду покрылась масляными брызгами. Георгий пригляделся – до стены тоже долетело.

Тут он вспомнил про соль. Как надо по классике, он не знал, просто посыпал чертов бифштекс солью и перцем и перевернул, отчего со сковородки взвилась новая порция брызг.

Нина смотрела на него как мать, наблюдающая первые ростки социальной активности своего дитяти, и Георгий действительно почувствовал себя пятилетним ребенком, разозлился и выключил сковородку, как только из мяса прекратила сочиться противная красная жижица.

– С кровью будет, – буркнул он.

– Как скажешь. Давай дадим мясу отдохнуть, а ты кушай пока салатик.

Георгий сел за стол и положил себе немного. Нина готовила очень хорошо и всегда старалась чем-то его побаловать. То пирог испечет, то тортик, то еще какой-нибудь изыск. Признаваться, что «я езжу к женщинам, да только не за этим» было как-то неловко, и Георгий послушно все пробовал, чтобы не обижать хозяйку.

– Я тут насвинячил тебе.

– Это совершенно ничего страшного, – засмеялась Нина.

– А получилась в итоге какая-то подошва.

– Да нормально все. Мы просто не понимаем в высокой кухне, а так, может, это суперстейк на самом деле.

– Будем надеяться. – Георгий с большим трудом отпилил кусочек от своего куска и положил в рот. Разжевать это смог бы только неандерталец.

Пришлось выплюнуть мясо в салфетку, а содержимое тарелок отправить в мусорное ведро, иначе Нина стойко ела бы, пытаясь доказать, что не так уж он и облажался.

Нина улыбнулась, сказала, что это, наверное, производители что-то перемудрили с зерновым откормом, и к Георгию вернулось хорошее настроение.

Он отодвинул тарелку:

– Хоть одно мужское дело я сегодня должен сделать хорошо, как ты считаешь?

Георгий не любил отдыхать, за много лет накопил огромное количество отпусков и, чтобы не раздражать отдел кадров, взял неделю.

Пытался заниматься с сыном, и Алешка, в свою очередь, пытался делать вид, будто ему это нравится. Он отсидел с отцом какой-то жутко концептуальный спектакль и не попросился домой после первого акта, на что отец возлагал определенные надежды.

Сын честно выстрадал высокое искусство, и Георгий отпустил его дальше тусоваться с ребятами и читать книги, а сам томился от безделья.

Поэтому, когда позвонил подполковник Зиганшин и попросил о встрече по личному вопросу, Георгий, немного поколебавшись, пригласил его к себе домой.

Он недолюбливал этого угрюмого и самоуверенного мужика и когда-то даже хотел его прижать за злоупотребления, но вовремя одумался. Грешил Зиганшин как все, а работал много лучше других. В идеале гений и злодейство – две вещи несовместные, но в жизни не совсем так. Низких подлецов среди настоящих профессионалов действительно мало, но и подвижничество у них встречается нечасто. Человек хочет хорошо получать за хорошо сделанную работу, это естественное желание почему-то считалось при социализме позорным, и ничего удивительного, что когда сменился общественный строй, сознание людей срикошетило, шатнуло в противоположную крайность, и потребуется еще много времени, чтобы достичь точки равновесия.

Гостями всегда занималась Карина, она определяла, кого надо принять в гостиной, кого в кабинете, а кого можно запросто напоить чаем в кухне.

Георгий в эти тонкости этикета никогда не вникал, а после смерти жены совсем отвык от посторонних в доме, и теперь немного растерялся. Куда провести Зиганшина? Можно ли встретить его в спортивном костюме? Угощать чем? Предлагать алкоголь или чай-кофе? Или следует пригласить к ужину, потому что подполковник не напрашивался в дом, Георгий сам проявил инициативу.