Лето кончалось. Однажды я уже лег спать, когда услышал громкий крик тети: «О нет!» Послышался плач. Я вскочил. Меня одолевали дурные предчувствия: что-то случилось с дядей Генри. Я начал молиться так искренне, как никогда не молился прежде:

– Господи, сделай так, чтобы дядя Генри остался жив!

Я долго молился, чувствуя полное бессилие изменить ход событий.

Наутро глаза тети Эллы-Мей опухли от слез.

– Вчера с Генри произошел несчастный случай. Он утонул, – сообщила она подавленным, убитым горем голосом.

Я ощутил горечь утраты. Не могу поверить, что с дядей Генри произошел несчастный случай, потому что он всегда был собранным и аккуратным. Мой ум просто отказывался верить, что его больше нет. Тетя рассказала о том, как он утонул (главным образом для меня, потому что ее дети были гораздо младше и вряд ли поняли ее рассказ). Заглушая боль и горе, я пытался представить, что произошло с моим дядей, который отправился ловить рыбу на небольшой остров. По каким-то причинам его пришвартованная к берегу лодка отвязалась; он, видимо, поплыл за ней, и его унесло сильным течением.

Дядя Генри не раз предупреждал меня об опасности подводных течений, потому что, глядя на поверхность воды, невозможно оценить их силу. Как он мог попасть в ловушку? Это просто не укладывалось в голове. Мое сердце разрывалось, и меня душили слезы, но я не позволял себе расплакаться. Мне казалось, что если не сдержусь, то уже никогда не смогу остановиться. Я собрал в кулак все свои чувства и спрятал их в самых дальних и потаенных уголках души.

Когда жил у дяди Арчи, мы часто ходили на похороны, но я оказался совершенно неготовым к тому, что увидел и пережил на похоронах дяди Генри. Дядя Генри умер молодым, а я видел похороны стариков. Жизнь дяди Генри оборвалась так внезапно, что казалось, все это какая-то злая шутка, которую он сыграл для того, чтобы тайно уехать в какое-нибудь заграничное путешествие. Кроме того, я был совершенно не готов встретить на похоронах собственную мать, которую не видел почти год.

Каждый раз, когда я пытался приблизиться к ней, кто-нибудь из родственников преграждал мне дорогу. Нам не удалось обняться. Она не смогла объяснить мне, что произошло, где она находится и когда вернется. Все было очень странно. Кругом многие плакали, а я смотрел на маму и не мог к ней приблизиться, от чего чувствовал себя так, словно вот-вот лягу в могилу рядом с дядей Генри. Может быть, потому, что мать не хотела слишком сильно меня ранить, она даже не смотрела в мою сторону и не пыталась со мной заговорить. Я утешал себя тем, что она смотрит на меня, когда я отвожу взгляд. Мне хотелось, чтобы мама увидела, как я вырос, веду себя сдержанно и прилично, становлюсь сильным и вообще становлюсь хорошим мальчиком. Но всякий раз, когда оборачивался в ее сторону, на ее лице видел только боль – боль потери младшего брата, а также невозможность пообщаться со своими детьми. Мать главным образом смотрела на гроб дяди Генри.

Я заметил позади мамы женщину в синей униформе. Она была единственной белой на похоронах, и тут я осознал, что она охранник тюрьмы, сопровождавший мать. Только тогда до меня дошло: моя мама находится в тюрьме. За что ее посадили в тюрьму? Когда ее выпустят? И выпустят ли?

Лишь гораздо позднее я понял, что мать во второй раз оказалась в тюрьме. Внутреннее чутье подсказывало: Фредди имеет прямое отношение к ее заключению. По справедливости в тюрьму надо было посадить самого Фредди за его издевательства над матерью. Ему удалось убедить власти, что мать пыталась сжечь его вместе с домом и нарушила правила досрочного освобождения. Фредди даже не подумал о том, что у матери есть маленькие дети.

На похоронах я увидел Офелию, Шэрон и Ким. В «добрых» традициях нашей семьи никто ни о чем не спрашивал и не задавал вопросов. Меня терзали противоречивые чувства. Мне необходимо что-то предпринять и разработать план действий. Теперь я редко виделся с Фредди, но решил довести задуманное до конца и убить его. Я лишь на время отложил его уничтожение после того, как изготовленный мною яд вспыхнул. Никто не отнимет у меня детства. Буду тусоваться с приятелями, жить рискованно, слегка бедокурить, кататься на самодельных скейтбордах, которые мы мастерили из досок и старых колес, и попытаюсь найти способ заработать на велосипед. Потом мы с парнями будем колесить по городу, поедем на озеро и поднимемся на самую высокую точку в нашей части штата, расположенную рядом со станцией водозабора. Будем стоять на холме и смотреть вниз с величием королей. А потом, словно ветер, понесемся вниз по Снейк-хилл, расставив ноги, чтобы мчаться еще быстрее, ощущая прилив адреналина и азарта, замешанный на риске.

На похоронах дяди Генри решил не плакать. Пусть мама увидит, что я становлюсь мужчиной и ей не надо за меня волноваться.

Следующие два года жизни ушли в основном на то, чтобы держаться и не расклеиться. Однажды моя решимость сильно пошатнулась. Как-то я навещал своих младших сестер, которые жили у Бейби. Должен сказать, что, в отличие от Фредди, его сестры Бейби и Бесси относились ко мне очень хорошо. Бейби видела отношение Фредди ко мне и пыталась это компенсировать. Она говорила мне приятные вещи и даже иногда подкидывала немного денег.

– Крис, есть будешь? – спросила она и, не дожидаясь ответа, полезла в холодильник, чтобы достать все необходимое для сэндвичей. Она делала мне сэндвичи и вдруг вспомнила, что у нее в подвале закончился цикл стирки. Она попросила меня переложить белье в сушилку.

Я спустился в подвал и начал вынимать мокрое белье из стиральной машины. Неожиданно почувствовал знакомый запах. Я помнил этот замечательный запах со времен, когда жил у приемных родителей. Это вовсе не запах духов – тяжелый или приторно-сладкий, а запах свежести, доброты и тепла, который обволакивал, как в детстве, словно меня окутали плащом Супермена. Чувство тревоги отступило, и я почувствовал себя особенным и сильным. Ощутил присутствие матери и ее любовь.

Стоя в подвале, подумал: откуда взялся мамин запах? Я не знал, что Бейби хранит здесь некоторые мамины вещи, и не подозревал, что всего через несколько недель, словно кто-то переключит канал телевизора, мама вернется и мы заживем как прежде.

И начнем мы жить так, словно читаешь книгу, делаешь закладку, а потом через некоторое время снова читаешь с того места, на котором остановился. Наша совместная жизнь начнется без всяких объяснений. И в этой жизни снова возникнет Фредди.

Стою в подвале и чувствую, что вот-вот разрыдаюсь, и тогда невыплаканные слезы прорвут плотину моих страданий потоком сильнее реки Миссисипи.

На всякий случай спрашиваю:

– Мама?

– Крисси Пол! – постоянно раздавались голоса в Большом доме на пересечении Восьмой улицы и Райт, в котором мы временно жили у Бесси. Моя мать уже вышла из тюрьмы, и она, а вместе с ней мои сестры и кузины хотели, чтобы я сбегал за покупками или выполнил какое-либо их поручение.