— А где сядут зрители? — огляделась Юля.

Апол хмыкнул так, будто она сморозила несусветную глупость:

— Здесь не балаган. Какие еще зрители?

— Пойдем, дочка, — позвала заходящая следом за ними правительница и двинулась к подиуму.

Сопровождавший ее Элих, расточая аромат свежей крапивы, направился к одному из кресел. К другому шагнул Тиннет Апол. Расклад сил не обнадеживал. Секретарь, хоть и сочувствует Дине, но как человек зависимый вряд ли сумеет бороться за нее. Вельможа, взявшийся обвинять подсудимую, не станет стесняться в выражениях. Дочь правительницы для него не авторитет, что уж говорить о фрейлине. Ясной заре отвели роль безмолвного приложения к судье, что никак не могло устроить Юлю. Она подскочила к коронованному стулу, схватила, пытаясь передвинуть.

— Ты что творишь? — сквозь зубы прошипела мать.

— Я — свидетель защиты! — звонко выкрикнула Юля и выразительно глянула на Элиха.

Парня будто подбросило — в два шага он преодолел разделяющее их расстояние, схватил тяжелый стул и перенес к своему креслу.

— Пусть так, — запоздало позволила Лучистая радость, а обвинитель лишь криво усмехнулся.

Не успела Юля порадоваться маленькой победе, как в зал ввели Диин. Узнице позволили умыться и причесаться, но платье привести в порядок не получилось, оно сохраняло следы тюремной влаги, въевшуюся грязь. Приволакивая ногу, девушка прошла к отведенному ей месту и оперлась двумя руками на барьер.

— Дайте ей сесть! — крикнула Юля.

В давящей тишине раздались звонкие, из-за металлических набоек на каблуках, шаги стражника.

Он вытащил из груды стул и принес фрейлине. Та, не решаясь ни на кого поднять глаза, села. Все замерли. Ждали еще одного участника действия. Сухопарый абсолютно лысый дядька поспешно занял место позади Тиннета Апола и пристально посмотрел на Юлю. Радужки его глаз были светлыми, казалось, что человек их не имеет, лишь черные узкие зрачки устремлялись на объект.

— Кто это? — едва слышно спросила Юля, когда незнакомец отвернулся.

— Палач, — так же тихо ответил Элих.

— Какой ужас! — девушка не могла отвести взгляд от фигуры, состоящей, казалось, из скелета и кожи, из-под которой выкачали не только жир, но и кровь. — Он убивает взглядом?

— Мыслью.

У Юльки во рту пересохло, и сердце заколотилось как после километровой пробежки. Уж и палача привели, будто приговор заведомо ясен и времени на обжалование не положено. Гады!

Правительница, привлекая внимание, позвонила в знакомый Юле колокольчик и обратилась к подсудимой:

— Диин Белиш, признаешься ли ты в том, что дала отравленное яблоко Ясной заре?

Фрейлина покачнулась, едва не теряя сознание, слегка кивнула и подняла взгляд, собираясь отвечать, но ее опередила Юля. Она резко встала и повернулась к матери:

— Возражаю! Вопрос поставлен неправильно!

— Что значит неправильный вопрос? — сохраняя невозмутимость, спросила правительница.

— Он содержит обвинение.

Все находящиеся в зале мужчины воззрились на Юлю с таким изумлением, будто она дышала огнем.

— И как, по-твоему, следует задавать вопрос? — неизменно спокойным тоном спросила правительница.

Девушка повернулась к фрейлине, сцепив руки и прижимая их к груди. Диин навалилась грудью на загородку и смотрела на Ясную зарю. От волнения или от пережитых страданий, глаза ее стали особенно яркими, и такими синими, что дух захватывало от их чистоты. Юля улыбнулась подруге и вновь повернулась к матери:

— Надо спрашивать так: Правда ли, что Юлла взяла у тебя яблоко, когда вы гуляли в цветнике?

— И чем этот вопрос отличается? — возмутился Тиннет Апол, — От перестановки…

Правительница остановила его мягким жестом и заговорила:

— Пусть так, если Ясная заря считает важным перестановку слов…

— Дело не в перестановке, Лучистая радость, — вступился за девушку Элих. — Ваша формулировка предполагала, что Диин знала о яде, содержавшемся в яблоке. Тогда как это отдельный вопрос.

— Принято, — кивнула правительница и спросила иначе: — Диин Белиш, ты угощала яблоком Ясную зарю?

— Да, — подсудимая поднялась и, стараясь удержать равновесие, быстро заговорила: — Секретарь точно подметил, о яде не знала. Моя вина лишь в том, что сама не стала есть и, когда Юлла захотела яблоко, не смогла отказать.

— В таком случае, Диин, поведай нам, кто виноват в отравлении Юллы, — бесстрастно поинтересовалась правительница.

— Простите, Лучистая радость, — опустила глаза фрейлина, — я не могу.

— Почему же? Человек покушался на твою жизнь, разве он не заслуживает наказания?

— Слава Праматери! Ясную зарю удалось спасти. Это главное. Я жива, — Диин вздохнула так, словно сожалела об этом, — и простила его.

— Что ж, расследование затянется из-за твоего упрямства, — в голосе правительницы угадывалось недовольство.

— Позвольте, — поднялся со своего кресла Апол, — я опрошу всех во дворце. Это дело чести для моей семьи, ведь яблоко украдено из нашего сада. — Правительница кивнула, а вельможа торопливо добавил: — Но подозрения с Диин Белиш снимать рано, ведь мы знаем ситуацию только с ее слов.

— И с моих! — крикнула Юля. — Я свидетельствовала, или вы позабыли? — Лицо Тиннета Апола потемнело, мать тоже выглядела хмурой, но Ветрова не сдавалась: — Предлагаю перевести Диин под домашний арест.

— Это еще что такое? — изумилась правительница.

— Пусть живет в своих покоях, а у дверей поставьте караул, чтобы никого не впускали и не выпускали.

В очередной раз после слов Ясной зари в зале повисла продолжительная пауза. Мужчины выжидательно смотрели на правительницу, Диин не сводила благодарного взгляда с лица подруги.

— Так и сделаем, — кивнула наконец мать и, не поворачивая головы, приказала: — Элих, организуй.

Секретарь сделал знак стражникам и устремился к выходу. Ветрова тоже вскочила, чтобы подбежать к подруге, но правительница остановила ее окриком:

— Уже покидаешь нас?

Юля оглянулась и поймала испепеляющий взгляд. Ну конечно, нужно было сначала испросить разрешения.

— Можно?

— Иди, — натянуто улыбнулась ее лучистость, — ты помогла.

Мельком глянув на хмурого Апола и скучающего палача, девушка бросилась догонять Диин, однако не увидела в коридоре ни ее, ни стражников, но чуть не наскочила на секретаря. Не представляя, где находятся покои подруги, спросила его:

— Куда ее увели?

— Я провожу, — церемониально поклонился Элих, — прежде позвольте выразить восхищение…

— Слушай, Илюха! — оборвала высокопарную речь Юля. — Меня реально колбасит от этого всего. — Не обращая внимания на вытянувшееся лицо парня, она продолжила: — Единственное, что мне сейчас нужно, это нормальная товарищеская поддержка. Не мог бы ты обращаться ко мне проще.