Владимир пожал плечами:

— Наверно, нет. Наверно, это было не случайно.

— Вот именно. Короче, майор, если Кожухов унесет информацию с собой в могилу, нам удастся избежать больших потрясений. Страна будет благодарна тебе за то, что ты позволил ей вздохнуть с облегчением. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, товарищ подполковник. Судьба России для меня превыше всего. Я давал присягу.

— Отлично. — Данилов поднял руку и посмотрел на часы: — Я должен ехать в Белый дом, но у меня есть еще полчаса. Этого хватит, чтобы обсудить подробности и детали дела.

В душе майора ФСБ Владимира Дементьева боролись противоречивые чувства. С одной стороны, предложение Данилова выходило за те рамки, которые Владимир поставил себе в день, когда пришел работать в управление, — как моральные, так и профессиональные. Но с другой — Владимир никогда не лез в большую политику, он понимал, что там идет жестокая и таинственная борьба. Он бы и сейчас предпочел не лезть в эту схватку, но выгоды от предложенного Даниловым дела были настолько очевидны, а желание вновь услышать от Риты завораживающие слова «ты самый лучший» таким острым, что он склонен был согласиться.

К тому же никто не заставлял Дементьева нажимать на спусковой крючок. Кандидата на эту роль нашел сам подполковник. Нужно было лишь уговорить Богачева пойти на это дело (что, учитывая тяжелое семейное положение следака, было совсем несложно) и обеспечить ему подход к «объекту». Вот и все.

И Дементьев согласился.

В тот же вечер он купил Рите огромный букет алых роз, золотой кулончик с буквой «Р» и две бутылки шампанского. Рита была сильно удивлена подарками, но, когда Владимир намекнул ей, что в ближайшее время их ждут большие перемены, взгляд жены заметно потеплел.

— Это реально? — спросила она.

— На все сто! Правда, для этого мне нужно выполнить одно важное поручение.

— Сложное?

— Очень.

Рита положила руки Владимиру на плечи и с нежностью посмотрела ему в глаза:

— Ты выполнишь его, правда, милый? Я верю в тебя, и ты сделаешь то, что должен.

— Да, милая, я сделаю то, что должен. Обещаю тебе, что скоро ты ни в чем не будешь нуждаться. Клянусь!

В ту ночь впервые за последние полтора месяца Рита была нежна с ним в постели. Нежна, как прежде, на заре их отношений. Правда, она не шептала Дементьеву на ухо, что он самый лучший, но ведь всему свое время…

Майор ФСБ Владимир Дементьев посмотрел на часы. Полпятого. Пора было ехать на допрос.

Он протянул руку и повернул ключ зажигания:

Через несколько секунд машина с тихим рокотом вывернула из переулка и покатила по шоссе.

Дементьев обратил внимание на бежевую «Ниву», пристроившуюся сзади, но не придал этому никакого значения. Он был слишком уверен в себе, чтобы осторожничать…

Последним, что майор ФСБ Дементьев услышал в этой жизни, был оглушительный скрежет. Мир вдруг вспыхнул перед его глазами всеми цветами радуги и вслед за тем погрузился в густой, непроглядный мрак.

Туннеля, по которому заблудшие души идут в рай, майор не увидел.

Известие о гибели майора Дементьева заставило Турецкого всерьез задуматься. Официальная сводка гласила, что Дементьев погиб в результате обычного ДТП, причем произошла авария по вине самого Дементьева. Так утверждали свидетели. Однако грузовик, в который врезалась «девятка» майора, скрылся с места происшествия. Найти его, несмотря на все усилия ППС, не удалось.

«Чертовщина какая-то, — думал Турецкий, сидя у себя в кабинете, покуривая сигарету и ероша ладонью густые волосы. — Единственный человек, который мог прояснить ситуацию с убийством Кожухова, погибает в аварии. Причем за полчаса до допроса. Если это случайность, то мы вправе винить богов. Или Бога. Но поскольку существование богов сомнительно, напрашивается единственный вывод — Дементьева прикончили. И судя по тому, как ловко все было обставлено, это сделали большие профессионалы».

Впрочем, в том, что ему придется иметь дело с профессионалами, Турецкий понял еще в первый день, как только прочел материалы дела. Теперь его ничем нельзя было удивить. Если бы Дементьев превратился в облачко прямо у него на глазах — он бы и этому не удивился.

«Черт! — думал Турецкий. — Третья смерть за несколько дней! Если так пойдет и дальше, к концу расследования дорога от моего дома до здания Генпрокуратуры будет усеяна трупами. — Турецкий мрачно усмехнулся: — Что теперь? За какую нить тянуть? Жена Богачева слышала и видела белобрысого агента. Жены все замечают, такова уж специфика женской души. Они гораздо любопытнее нас. А это значит…»

Турецкий с силой вдавил окурок в пепельницу.

«Если кто-то и может прояснять ситуацию, то только жена Дементьева, — подумал Турецкий. — Но уместно ли будет беседовать с ней сейчас? Не уместно. Конечно, не уместно. Но другого выхода у меня просто нет».

Он вздохнул и снял трубку телефона.

Дверь Турецкому открыла высокая, стройная блондинка с большим бюстом, кукольными чертами лица, чуть вздернутым носиком и искусно нарумяненными щеками. Она была одета в длинный красный восточный халат и мягкие тапочки с загнутыми носками.

— Здравствуйте. Меня зовут Александр Борисович Турецкий. Я звонил вам час назад.

— А, да-да, проходите.

Рита Дементьева резко повернулась, перед глазами Турецкого мелькнуло стройное белоснежное бедро девушки. Она посторонилась, пропуская Турецкого в прихожую.

— Вот вам тапочки, — сказала Дементьева. — Можете переобуться.

Турецкий переобулся.

— Простите, у меня не убрано. Честно говоря, мне сейчас не до уборок.

— Да, — кивнул Турецкий, — я знаю.

— Так о чем вы хотели со мной поговорить?

— Я…

— Вам, наверное, кажется странным, что я так спокойна? Но… — Она нахмурила белый лобик. — Я и сама не могу понять, что со мной творится. Другие на моем месте плачут, падают в обморок, катаются по полу в истерике. Со мной ничего такого не происходит. Наверное, я просто бесчувственная. Или… я любила Володю не так сильно, как думала.

— Люди по-разному реагируют на смерть близких, — тихо сказал Турецкий. — Некоторые плачут, некоторые — не могут.

— Да-да! — горячо воскликнула Дементьева. — Именно это со мной и происходит. Я чувствую, что вот-вот расплачусь, но… — она неловко пожала плечами, — не могу. Слезы остаются где-то в груди. Они давят грудь, но не выходят наружу. Это очень тяжело. Вы не возражаете, если я закурю?

— Нет, конечно.

Рита прикурила сигарету от пластиковой зажигалки, крепко затянулась и вдруг закашлялась. Она бросила сигарету на пол и наступила на нее тапочком. Внезапно лицо блондинки исказилось мученической гримасой. Она подняла руки и сжала пальцами виски.